Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери - страница 37

Как и ранее для «Большого приключения Пи-Ви» и «Битлджуса», Бёртон пригласил Дэнни Элфмана, который написал мрачную оркестровую музыку к «Бэтмену». Правда, на этот раз, кроме саундтрека Элфмана, вышел еще один — Принса, который первоначально получил заказ на две песни.

Нам нужны были два музыкальных номера: один — когда Джокер входит в музей, а второй — для парада, и когда мы снимали эти сцены, я использовал музыку Принса. Но случилось так, что дальше все стало расти как снежный ком. Его действительно привлекли к работе над фильмом, и он написал несколько песен. У Губера и Петерса была идея предложить Майклу Джексону исполнить любовную тему, Принсу — тему Джокера, а Дэнни должен был связать все вместе. Такое можно было проделать, когда снимали «Лучшего стрелка»[55], но с моим фильмом надо было потоньше. И мне не кажется, что эти песни сработали должным образом. Дело здесь не в музыке Принса, а в том, как она включается в ткань фильма. Сами но себе эти песни мне по душе, но я не такой эксперт в данной области, чтобы заставить работать музыку, если она не подходит к фильму.

Мне нравится Принс: я дважды видел его на «Уэмбли», когда снимал фильм в Лондоне, и считаю, что он неподражаем. Это человек, который смотрит кино и делает для него свою часть работы. Передает свое впечатление примерно так, как авторы комиксов. Замечательно, когда возникают подобные пересечения. Но мне не удалось заставить эти песни работать, мне казалось, что я оказываю плохую услугу картине, да и самому музыканту. И все же звукозаписывающая компания хотела, чтобы эти песни были включены в фильм. Очевидно, они сделали на них много денег, здесь им, наверно, удалось чего-то добиться. Но, увы, у меня не было ощущения, что песни выполняют в фильме свою функцию: они слишком привязаны к определенному времени.

Премьера «Бэтмена» в США состоялась 21 июня 1989 года. Он стал первым фильмом, собравшим более 100 миллионов долларов за первые десять дней проката. В итоге он оказался не только самой кассовой картиной 1989 года, давшей в сумме больше 500 миллионов долларов от проката по всему миру, но и самым успешным фильмом за всю историю «Уорнер бразерс». Кроме этого, «Бэтмен» стал явлением культуры и мультимедийным феноменом, объектом беспрецедентной шумихи. До выхода на экраны «Парка юрского периода» в 1993 году он оставался образцовым блокбастером, эталоном для всех подобных фильмов.

Интересно, что все думали, будто шумиху создавала киностудия, на самом же деле создать ее невозможно, это — явление, живущее собственной жизнью. Самым неприятным для меня моментом стало то, что я работаю над фильмом, вокруг которого поднялась такая ужасная шумиха. Я принадлежу к тому типу людей (и таких, думаю, немало), которые чем больше о чем-то слышат, тем большую неприязнь это у них вызывает. И мне было крайне странно работать над картиной, про которую на месте обычного человека из толпы я сказал бы: «Хватит говорить об этом гребаном дерьме. Я столько о нем уже слышал, что меня просто тошнит. И у меня нет никакого желания идти смотреть это». Я был вне себя, но поделать ничего не мог. Отрицательная реакция на подобную шумиху неизбежна. Больше всего меня заботило, чтобы фильм судили исходя из присущих ему качеств, а не как некий раскрученный продукт. Но это уже не в твоей власти. В Англии мне помогало, при всем внимании прессы, то, что я не в своей стране, поэтому я мог сосредоточиться на процессе съемок и не слишком задумываться об остальном.

«Бэтмен» принес «Оскара» художнику-постановщику Энтону Фёрсту, однако фильм критиковали за то, что местами он «слишком мрачен». Многие критики почувствовали также, что Джокер интересует Бёртона больше, чем главный герой картины.

Это неправда, но с персонажами неизменно возникают подобные проблемы. Сходным же образом критиковались Адам и Барбара Мейтленд за то, что они якобы скучны, с чем тоже никак нельзя согласиться. Образам Бэтмена и Джокера присуще одно важное отличие: Джокер — экстраверт, а Бэтмен — интроверт. В таких случаях, как ни пытайся, не сумеешь уравнять их энергетику, вывести некий баланс, поскольку имеешь дело с персонажем, который всегда стремится остаться в тени. Если бы эти двое стояли на улице, Бэтмен все время старался бы спрятаться, Джокер же лез бы из кожи вон, чтобы привлечь к себе внимание. Конечно же, Бэтмен интересовал меня ничуть не меньше, просто этот герой — такой, какой он есть, и Джокер — такой, какой есть. Так или иначе, но я дал этим тенденциям проявиться до конца. Некоторые зрители это поняли, но многие, очевидно, подумали, что суть фильма в Джокере, однако немало было и таких, кто запал скорее на Майкла в роли Бэтмена. Актер сумел передать какую-то едва уловимую грусть своего героя, словно тот размышляет: «Только взгляните на этого парня. Ему приходится сражаться, прыгать, как клоун, а я остаюсь в тени». Бэтмен как бы наполнен этим скрытым, затаенным чувством, и оно очень ему подходит.