Беландро выпустил кольца сигаретного дыма в потолок.
— И ещё Макаллистер, человек Гравика в баре «Шанхай» — я часто видел его входящим к Эвелин.
— Гарвик и Паркер? — недоверчиво переспросил Бревер. — что-то не верится. До сих пор ничто не говорило об этом.
— А против этого? — Обиделся Беландро. — Разумеется, я не знаю ничего конкретного, это только догадки. Но Макаллистер и Паркер — несомненно, заодно. А Макаллистера Гарвик посадил на свое место в «Шанхае», чтобы целиком посвятить себя строительному бизнесу. Что он, собственно, строит, не знает никто. Якобы, новые жилые районы. На мой взгляд слишком часто ездит в Чикаго и Майами. Но его строительный бизнес явно дает ему солидное положение.
— Извините, я на минутку! — Бревер встал, забрал папки и вышел.
Гэйтски, Слоун, Сэрдж и Лоуэтт сидели вместе. В углу подремывал Бен.
— Кажется, получилось, — вполголоса сказал Гэйтски. — Когда я положил папки на стол и этот гангстер прочитал на этикетках свое имя, на нем просто лица не было!
Бревер торопливо приказал:
— Немедленно организуйте слежку за Паркер и Гарвиком! Поделитесь, как хотите. Отдыхать можете по очереди, разумеется, здесь, у нас, чтобы быть под рукой. Мне срочно нужны материалы по Альберту Мосилли! А эту гориллу отправьте в ближайшее кафе, пусть там подождет своего хозяина!
Бревер быстро вернулся в кабинет.
— Что делает Бен? — хотел знать Беландро.
— Ждет вас в соседнем кафе, не беспокойтесь. — Но вы продолжайте. Мне кажется, за восьмым и десятым этажами вы следили весьма бдительно.
— Мне было интересно, — ответил гангстер, — как долго им это будет сходить с рук. Ведь Паркер у вас на учете за ту аферу с колл-герлс? Коэн-Каннингс тоже известен вашему ведомству. Не говоря о Макаллистере. Полагаю, и у Гарвика были когда-то проблемы с баром «Шанхай». А я уж хотел раз-навсегда быть избавлен от этого. — Он взглянул инспектору в глаза. Мне это стоило целого состояния — возможность уйти на покой. Кто хочет уйти, может слишком легко уйти навсегда. Так мне пришлось откупиться. Вы мне не верите, я чувствую. Но и среди нас есть люди, которые хотят покоя. Знаете, инспектор, моя мать была француженка. Из провинции. Крестьянка. Я часто думаю о земле. Тяжелой, жирной земле. Иногда жизнью здесь я сыт по самое горло.
Бревер внимательно взглянул на него. Мужчина лет пятидесяти, многовато лишнего жира, немного отекшее лицо оливково — желтого цвета, толстые губы, волнистые, почти кучерявые волосы. Костюм сидел безукоризненно — на такую фигуру его должен был шить кудесник иглы. На мизинце левой руки — крупный бриллиант в платиновой оправе. По виду — добряк. И человек, в прошлом которого убийство было заурядным делом, бизнес как и любой другой, смерть, приносящая прибыль.
— Вчера вечером вы не заметили ничего необычного? — Бревер отогнал подобные мысли. — Днем или вечером? Может быть, машину у входа? Или в переулке, у въезда в гараж? Не крутился ли рядом кто-то подозрительный? Не видели вы какую-то знакомую или незнакомую физиономию?
Беландро с сожалением покачал головой.
— Ничего такого! Я бы никого не выдал и не помог сцапать. Но если молчание наводит подозрения на меня… — Он закурил новую сигарету. Несправедливо, но это меняет ситуацию… Я не для того удалился в солидную атмосферу «Саванны», чтобы там мне доставлял неприятности какой-то торговец наркотиками или поставщик девок. Наркотики — это епархия федеральных властей, а с федеральными агентами я ещё меньше хочу встречаться, чем с вами. Наркотики для меня не существуют.
— И Адониса Лавинио вы в самом деле не знаете? Как он мог очутиться в «Саванне»? — спросил Бревер.
Беландро надолго задумался.
— Я его не знаю, честное слово. Но если вы хотите знать мое мнение, инспектор, в убийстве замешан восьмой или десятый этаж. Гарвик живет тем, что скрывает за своим солидным бизнесом. Он тратит уйму денег, чтобы на него не пало ни малейшего подозрения. Его строительный бизнес — это только прикрытие, как я понимаю, и весьма дорогое! Эвелин очень старается не обращать на себя внимание. И у Баннистера тоже совесть не чиста. — Он снова покачал головой. — Что-то здесь не то!
