Где-то снаружи пробило половину седьмого. Прождав еще пять минут, она вышла из укрытия и, не разбирая дороги, двинулась через зал. Почему он не пришел? Почему?
Путь ей преградила белокурая официантка.
– Ну будь человеком, – умоляла она, – махнемся, а? Он правда отличный парень – тихий, скромный!
Опоздать на тридцать минут! Черненькая глянула на дверь. Никого! Все кончено!
– Ладно, – сказала она.
Она отправила еще один заказ. Дверь стала отворяться все чаще, туману становилось все больше. Она деловито сновала между столиками. О нем вспомнила, когда какой-то мужчина заказал коньяк и, беря рюмку трясущейся от холода рукой, облил ей пальцы. Он не такой, подумала она, обсасывая их.
Впервые за пять минут она посмотрела в сторону дверей, и сердце ее екнуло.
Пришел-таки! Да, он. Склонившись, что-то говорит белокурой официантке. А эта кукла так и липнет к нему! Да, это он, тихий, скромный, симпатичный. До нее донеслись их голоса.
– Два? Два билета? – услышала она.
– Да.
– Ой, как здорово! И ужин?
– А как же. И ужин.
Когда они вышли, черненькая словно оцепенела.
Дверь тяжело захлопнулась. «Два билета?» «И ужин?» «Тихий, скромный, симпатичный». Мысли ее путались.
– Мисс! Мисс!
Она понуро тронулась с места, потерянная, голодная, усталая.
– Слушаю вас, сэр. – Подумала: «Опять какое-то старичье!»
– Два чая, два с языком, – сказал один.
– Два билета и ужин? – прошептала она.
– Что-о? Я сказал, два чая! два с языком! Вы что, оглохли?
– Извините, сэр. Два чая, два с языком. Спасибо, сэр.
Она медленно отошла.
– Ну и бестолочь эти девицы, – сказал один мужчина другому.
