— Я в Москву из Норильска приехала, хотела стать актрисой.
— Ну, так ведь и стала?
— Да, стала. Снялась пару раз в сериалах. Один раз сыграла проститутку, которую убивают в третьей серии. Один раз — подругу олигарха, которая уходит, как только у него начинаются проблемы… А проблемы начинаются в первой же серии… Один раз сыграла женский труп со следами насилия…
— Круто! — засмеялась Таня, села рядом. — Это, наверное, так здорово — в кино сниматься?
— Да. Наверное.
— А чего к нам переехала? Будешь теперь здесь сниматься?
— Если б я знала! — горько усмехнулась Оля. — Это все Вадим! Сказал, что мне двадцать пять, надо начинать новую жизнь, нормальную, спокойную, детей заводить…
— Дети — это хорошо.
— Хорошо, но, блин… Вот у тебя есть дети?
Таня так задумалась, как будто было над чем. А есть ли у нее дети? Или нет? Или отдала на дачу, а теперь не может вспомнить, в каком ассортименте и на каких условиях?
— Нет.
— Вот видишь! В наше время женщина хочет быть свободной! Ты где работаешь?
— Где?.. Да как бы… всюду… Журналист-фрилансер. Пишу рекламные статьи.
— Ну, тоже интересно! — ничего не поняла, но предположила Оля. — Куда тебе детей!
Потом у Оли зазвонил телефон. Она его искала в мягкой сумочке, блестящей такой. Телефон тоже оказался блестящим, с гроздью сверкающих брелочков. И ногти у Оли были длинные, в узорах. И трубку она поднесла к уху таким движением, и волосами так встряхнула, открывая ушко с камешком, что стало светло и грустно. И разговаривала с кем-то тихим шепотом, но не с Вадимом.
* * *
— Мам?
Никто не ответил. Ирина Павловна сладко спала, выписывая носом звуковые конструкции. Таня прикрыла дверь, кивнула Оле:
— Входи! Мама спит, но мы не помешаем. Она если спит, то крепко.
— Ага, вхожу.
Оля аккуратно ступила на протертый ковер, прямо в дырищу острым кружевным носиком сапожка. Осмотрелась. Ой, какая унылость, ой-ой-ой!
— Сейчас мы чаю попьем, ты пьешь чай?
— Пью.
Таня засуетилась, пытаясь найти на вешалке место для одежды. Взяла Олину куртку, вдохнула волну запахов — все так нежно, душисто, а ведь только что снято с живого человека, у которого потоотделение должно быть, другие нюансы! Еще Таня, разумеется, краем глаза зацепила Олину фигуру и после этого как-то не очень захотела демонстрировать свою. Но не будешь же сидеть на собственной кухне в пальто?
— Куда идти?
— А вот, на кухню!
Оля проследовала в указанном направлении и оказалась на пороге комнаты из фильмов про Золушку. Особенно впечатлила плита в две конфорки. Нет, чугунная раковина! Нет, махровая от старости клеенка на круглом столе!
— У нас тут простенько, — подтвердила Таня, догоняя гостью. — Мама на пенсии, муж временно не работает, ремонт только планируем. Ну и…
— Да ладно! — весело перебила Оля и доказала, что никакая совковая бедность ее не смутит: села за стол.
Таня не стеснялась, хотя все, что делала дальше, — открывала дверцы шкафчиков, зажигала огонь, ставила чайник, искала печенье — все давало Оле повод увидеть убогость и жилья, и Тани. Но избежать этого позора почему-то было невозможно.
— Расскажи, как тут вообще?
— В смысле?
— Ну, что за город, что за люди, какие события?
— Нормально все.
А что ей рассказать? Нормально все. А она обиделась, что ли?
— Обиделась?
— Я? — Оля посмотрела голубыми глазками, да с таким удивлением, что стало понятно — не обиделась. Ее, такую, вообще сложно обидеть. Тане так уж точно.
— Я правда не знаю, что тебе рассказать. Город как город. Довольно большой, миллионник, с метро, с гипермаркетами, с ледовыми дворцами, с Оперным театром. Главпочтамт есть, завод шампанских вин… На Новый год включают лампочки по всему проспекту…
— А клубы, вечеринки?
— Ну… — Таня призадумалась, — есть, но я не очень отслеживаю. Но вообще есть, Игорь у меня музыкант, он выступает иногда в этих клубах.
— А дом этот?
— Дом классный, старый. Тут очень интересно сложилось с соседями. На первом этаже — Лилия Степановна, бывший педагог, милейшая дама. У нее сын Алеша, тоже очень славный… Ну, ты увидишь. Там же, на первом — Светлана Марковна. Раньше была актрисой, тоже очень интересный персонаж, красивая такая…
