Шеф полиции перегнулся через балюстраду.
– Смотрите! Бакли пытается спустить на воду шлюпку!
Конечно, переводчик занимался этим не лично – он наседал на нескольких человек в клеенчатых плащах и куртках, размахивал каким-то значком, тыкал пальцем в сторону моря. Толпа, мигом собравшаяся на пирсе, чтобы следить за приближением фрегата, издавала возбужденные и испуганные вопли. «Кайзерштерн» то появлялся, то скрывался за горбами волн, которые, как огромные лапы, тянули его все ближе к гавани. Бреннон постукивал кулаком по перилам. Он не знал, что тут можно сделать и чем помочь, но бездельничать не мог и наконец спустился на пирс, где нашел Бакли. Тот хмуро смотрел вслед только что отчалившему ялику.
– Думаете, доберутся? – спросил комиссар. Вид этого корыта не внушал никакой надежды.
– Им нужно будет только немного продержаться, – ответил Бакли. – Я отправил человека к начальнику порта, и сейчас на воду спустят еще несколько спасательных шлюпок.
– Но ведь волны в нашу сторону. – Бреннон глядел, как люди в ялике отчаянно борются с морем, пытаясь выбраться из порта. – Они будут плыть туда час, не меньше.
– Если вы умеете летать, – холодно заметил Бакли, – то можете отправиться к фрегату сами. О боже, – прошипел он, – надо же такому случиться именно сейчас!
«А то ж», – подумал комиссар. Иди докажи теперь, что кайзерские подданные погибли не по злому умыслу дикарей-революционеров.
Шлюпки наконец выбрались в открытое море, и их тут же швырнуло вниз, в щель между волнами. Фрегат же, наоборот, взмыл вверх, на самый гребень. Волна развернула его, бросила вперед, и корабль пронесся мимо порта, словно его волокло подводное чудище, к маяку, возведенному на мысе. Спустя минуту маяк содрогнулся от удара: фрегат врезался в него с такой силой, что до Натана донесся треск дерева и скрежет камня.
Толпа на пирсе разразилась громкими криками; Бакли побледнел и с проклятиями бросился прочь. Комиссар помчался следом, но сбился с пути в незнакомом месте и, обогнув толпу по каким-то закоулкам, оказался на холме позади пирса. Там тоже толпились люди; Бреннон локтями проложил себе дорогу и наконец увидел фрегат. Кипящие волны били его о каменные стены маяка, разрывая на части и поглощая кусок за куском. Натан с упавшим сердцем всматривался в бурляющую воду, но нигде не видел ни одного человека. Значит, никто не уцелел…
Последним в волнах исчез кусок черного борта с серебристыми буквами «Ка. зер. тер.», и комиссар, сняв шляпу, опустил голову. Совсем не такого подарка судьбы он ждал, мечтая по дороге в Бресвейн, чтобы доргернцы куда-нибудь провалились вместе со своей чертовой посудиной.
Ночь на 8 сентября
Была уже полночь, когда поезд отъехал от последней перед Блэкуитом станции и устремился в лесную тьму, набирая ход. Натан пил чай и глядел в окно, Бройд шуршал газетой. В их небольшом купе второго класса больше никого не было.
«И то хорошо», – подумал комиссар: после того, что произошло, еще не хватало пустого трепа с попутчиками. В ОРБ Бакли допросил их обоих, а потом им велели проваливать и молчать в тряпочку. Бройд ухитрился просочиться на совещание, где какой-то капитан докладывал о состоянии «Кайзерштерн», – но ничего особенного оттуда не вынес. Они уже уезжали, а в порт все еще свозили остатки корабля: доски, куски обшивки, обломки мачт и немного чудом уцелевших вещей. Ни из команды, ни из пассажиров никто не выжил.
– Вот так вот восемьдесят человек и долой, – тихо сказал комиссар.
– Молчите уж, – буркнул Бройд. – Нас еще потягают на разбирательства, вот увидите, – когда соберут все обломки и начнут вылавливать трупы.
– Почему?
– Почему-почему, – проворчал шеф, неприязненно глядя на кроссворд, – потому что доргернцы сами изъявили желание посетить именно Блэкуит, вот почему. Пока вы не признаетесь в тайном романе с кайзерской разведкой, или оппозицией, или чертом в ступе…
– Да бросьте, сэр, – не очень уверенно возразил Бреннон: в политике он мало смыслил. – Ну какая разведка? Может, этот Штрауб или там Эйслер попросту пальцем в карту ткнули. Наугад – мол, везите нас туда.
