Дюрелл положил в карман сложенную бумагу.
— А вот и они.
Машина первых преследователей походила на американский армейский вездеход. Рев её мотора грубым эхом отдавался между гордыми колоннами, дремавшими в лунном свете. Машина как будто что-то вынюхивала среди разрушенных стен, напоминая подозрительное допотопное животное, из-под её покрышек слышались треск и скрип. Дюрелл пытался сосчитать находящихся в ней людей, но недоставало света. Он решил, что их восемь. Все с автоматическим оружием. Когда они выпрыгивали из машины, на полосатой, как пижамы, одежде мелькали лунные блики, слышен был гортанный арабский говор, мешавшийся с персидским. Люди быстро рассредоточились, чтобы окружить брошенный «лендровер».
— Надеюсь, они ничего с ним не сделают, — прошептал Айк Сепах. — А то до дому далеко.
— Чьи они люди?
— Не знаю.
— Тогда выдай какую-нибудь разумную версию.
— Наверное, люди Хар-Бюри, — без энтузиазма отозвался Сепах.
— А может, они работают на китайцев?
Сепах пожал плечами.
— Русские тоже могли нанять местных для грязной работы, сердито буркнул он.
Дюрелл покосился на молодого человека.
— Тебя нервирует слово «колониализм»?
— Я принадлежу к древнему и гордому народу, Дюрелл. Моя страна была цивилизованной и торговала с Китаем, когда вы ещё сидели в лесах и болотах западной Европы.
— И это что-нибудь доказывает?
— Мы пели песни Хафиза о любви, когда вы устраивали варварские крестовые походы. Мы правили миром и сражались с греками, и поглотили воинов Александра, пока вы воевали в лесах с волками. — Сепах покачал головой. Он больше не выглядел молодым. — Мир изменился. В наши дни преданность не в почете.
— Но вы же подчиняетесь шаху?
— Народу нужны земельная реформа, медицина, школы. Мы должны идти в ногу с современным миром. Вы предлагаете помощь, и наши извечные враги, англичане и русские, которые борются за доступ в Персидский залив и нашу нефть, тоже её предлагают. Но сейчас не время для политики. Полагаю, здесь нам нужно бороться за наши жизни.
Сепах поднял винтовку, но Дюрелл опустил её.
— Подожди. Следующая группа на подходе.
С севера, с такой же осторожностью как и первая, приближалась другая машина. С выключенными фарами. У Дюрелла в голове сложился план. Ханух и Сепах были поглощены приближающимся лязгом внизу. Но когда он посмотрел на Биля, то заметил в его бледных глазах сверкнувшее любопытство.
— Каджун, старина, ты не вернул мою карту.
— И не собираюсь.
— Прекрасно. Тебя прикрыть?
— Как хочешь.
— Какую машину ты угонишь?
— Самую быструю. Первую.
— Хорошо-о. Она русской работы, ты же знаешь.
— Неважно.
— Держись северо-северо-запада, пока не доедешь до скопления песчаных холмов. Они ежегодно немного перемещаются. Старайся не увязнуть, — тихо объяснял Биль. — До этого места будет гравий. Не заезжай в Шекараб. Ты увидишь огни. Не смогу поручиться за дружелюбие тамошнего караванного народа. Четырнадцать миль Шекараб должен оставаться справа, а затем поворачивай на запад. Еще тридцать две мили, и ты у цели.
— Спасибо, Биль.
— Иранцы будут благодарны, если ты поймаешь Хар-Бюри.
— Именно так я и думал.
Внизу громыхнула винтовка, затем другая — это две группы преследователей столкнулись в темноте у брошенного «лендровера».
Это оказалось довольно просто — умчаться в темноту под прикрытием интенсивной перестрелки между неизвестными. Дюрелл осторожно спустился вниз, немного покружил, забрался в вездеход и облегченно вздохнул, обнаружив ключи зажигания в замке. Он сорвался с места и унесся до того, как кто-нибудь мог организовать погоню. А со стороны гряды, где скрывались англичанин и два иранца, послышались выстрелы и взрывы гранат, отвлекшие врага на время, достаточное, чтобы исчезнуть во мраке пустыни.
Оставшись один, он почувствовал себя лучше. Поддерживать по компасу курс, который указал Биль, было несложно. Он проверил горючее, свой револьвер и винтовку и откинулся на зловонную овчину, которая прикрывала сиденье водителя. Машина мчалась на север в пустыню, такую необитаемую, каким не был ни один лунный пейзаж.
Похоже на игру в покер в темноте, — подумал Дюрелл, — с неизвестным количеством игроков за столом. И ставки не видны. Старому дедушке Джонатану такое бы понравилось. Только не было здесь приятного покоя болот Луизианы. А была Дашт-и-Кавир, жуткая пустыня, с древнейших времен убивающая людей. И хотя за горизонтом расстилался современный мир с его небоскребами и водородными бомбами, точно так же ощущал бы он себя на Луне…
