Он резким рывком накинул покрывало на инструмент, не заботясь о вновь поднятой туче пыли. Она не забыла его правил. Он готов был поклясться собственной жизнью. Она смотрела на него этими невинными глазами и попросту не обращала внимания на его слова. Вчера, когда он объездил весь Лондон в поисках человека, который мог бы помочь ему решить ее же проблемы, она велела своей служанке облазить весь дом. А сегодня сама принялась за исследования. У него же были весьма веские причины для того, чтобы предельно ограничить передвижения Лили и ее служанки по дому. Он решил, что пора проявить твердость.
– Похоже, мне придется не спускать с вас глаз, чтобы быть уверенным, что ваша память вас не подводит.
– О, я не думаю, что это необходимо, – сказала она быстро. – Было бы лучше – для всех нас, – если бы вы просто позволили мне продолжить мое путешествие. У моей тетушки Амелии есть небольшой летний коттедж в Брайтоне. Я и Элис могли бы там остановиться.
Выражение надежды на ее лице странным образом успокоило его.
– А вы весьма настойчивы, не так ли?
Было ясно, что она намеренно пренебрегает его распоряжениями, чтобы вывести его из себя и таким образом добиться-таки своего. Если бы она участвовала в интригах отца, то не пыталась бы с таким упорством разрушать его планы. Поняв это, герцог испытал одновременно и облегчение, и гнев – облегчение оттого, что она не причастна к попыткам поймать его в ловушку, и гнев на ее отца, которого он все же подозревал.
– Вы никуда не уедете отсюда до тех пор, пока я не получу известий от вашего отца. А пока постарайтесь все-таки придерживаться правил.
– Как вам угодно. – Она холодно кивнула ему. – А теперь, если вы не возражаете, мне бы хотелось привести себя в порядок.
Не менее холодно кивнув ей в ответ. Ремингтон молча смотрел, когда она проходила мимо, направляясь к двери. Вся покрытая пылью, она тем не менее ухитрялась держаться с поистине королевским достоинством. Ее равнодушие больно его задело.
– Кстати, к вашему банту прицепилось огромное количество паутины. И… О! Я, кажется, вижу и самого паука!
Лили отчаянно завизжала, резко сорвав с головы мерзкий липкий комок, заодно сдернула бант, освобождая волосы. Она ворошила их, пропуская сквозь пальцы, наконец принялась трясти густую сверкающую гриву обеими руками…
– Его больше нет? – с надеждой спросила она. Герцог потер подбородок, ощутив под пальцами катышки из пыли.
– Кажется, я ошибся. Там не было паука.
Ее испепеляющий взгляд чуть не прожег его насквозь. Боже, как же она была хороша, когда сердилась! Ее стоило подразнить, чтобы увидеть, как эти карие очи мечут молнии, как волнуется высокая грудь. Она яростно перекинула свою густую спутанную гриву за спину и, резко развернувшись, вылетела из комнаты. Необыкновенное, загадочное создание. То – королева, то – озорной сорванец. Он никогда не знал, чего ждать от нее в следующую минуту.
Совершенно забыв о том, что он только что опасался быть погребенным под обломками, герцог прислонился к клавесину спиной, задумчиво глядя на дверь. Улыбка на его лице постепенно сменилась хмурой озабоченностью. Какой бы он ни представлял себе Лили Уолтерс раньше, женщина, которая сейчас вышла из этой комнаты, не имела с тем образом ничего общего. Любуясь все эти годы ее красотой, он отнюдь не обольщался относительно ее ума и душевных качеств. То, что он обнаружил, повергло его в изумление. За маской легкомысленной глупенькой красавицы таился блестящий острый ум, так тщательно скрываемый, что ему лишь на какое-то мгновение открылась настоящая Лили.
Так что же скрывала она под маской простодушной дурочки?
Сэр Малкольм Байнбридж откинулся на спинку кареты и положил руки на резной набалдашник трости. Хотя его волосы давно поседели и под большими усами скрывались глубокие морщины, проницательные голубые глаза сверкали по-прежнему молодо.
– Наемные экипажи становятся год от года хуже, вы не находите? – спросил он у своего попутчика. – Чувствуете, как тут пахнет? Словно кто-то разлил целый галлон рома.
– Да Бог сними, с экипажами, – отозвался граф Кроффорд. – Я сейчас вообще ни о чем не могу думать. Вы себе не представляете,как я был огорошен известием о том, что вы, оказывается, в туже ночь, когда состоялся бал у Эшландов, уехали из Лондона. Именно в эту проклятую ночь!
