Когда они наконец остались вдвоем, Ремингтон усадил Лили на стул, который один из слуг предусмотрительно поставил возле ванны. Но она не хотела отпускать его, ее пальцы вцепились в лацканы его сюртука, и потребовалось довольно большое усилие, чтобы разжать их. Он оставил ее всего на одно мгновение – только чтобы запереть дверь изнутри. Затем вернулся и, опустившись перед ней на колени, развязал пояс и начал стягивать с нее пропитанный кровью халат. Лили сидела очень тихо, покорно давая себя раздевать. Ее руки были мягкими и безжизненными, как у тряпичной куклы, – он легко освободил их от рукавов. Потом взял полотенце и окунул его в воду. До этого момента он старался не глядеть в лицо Лили, чтобы жалость вовсе не лишила его самообладания. Но даже теперь, когда он собрался с духом, он не мог не содрогнуться.
Это не ее кровь, уговаривал он себя снова и снова, протирая мокрым полотенцем ее лицо и шею. Она жива и здорова… просто он должен стереть с нее все это, избавить ее от смертельного страха и отвращения, которое она наверняка сейчас испытывала. Он разорвал по шву ее ночную рубашку и отбросил прочь, налил в ванну воды. Потом бережно поднял ее и усадил туда, совсем не замечая ее наготы, как не замечаешь своей собственной. Он нечаянно намочил рукава сюртука и сорочки и, невольно на себя взглянув, увидел, что он тоже весь перемазался кровью, пока держал ее. Даже не расстегивая пуговиц, он резким движением сорвал с себя сюртук и сорочку. Лили подтянула вдруг колени к груди и обхватила их руками, словно хотела сжаться в комок, спрятаться от всего мира, от боли и ужаса последних минут.
– Ну не надо так, любовь моя.
Он нежно, но настойчиво обнял ее за плечи, заставив откинуться назад, потом вынул шпильки из ее волос, распуская их, пока густая волна не упала за край ванны. Подложив под ее затылок руку, он другой рукой надавил на лоб, чтобы она откинула голову побольше.
– Вот умница, так и держи, – подбодрил он ее, словно она была маленькой девочкой. Затем подставил под ее волосы пустое ведро. Она послушно лежала с откинутой головой, на всякий случай закрыв глаза. Он стал теплой водой смывать с густых прядей кровь, потом тщательно промыл их с мылом. Едва он смыл с ее волос пену, Лили схватила мыло и, зажав его между ладоней, принялась яростно намыливать лицо и шею, потом ополоснула их, но тут же снова намылила – и так несколько раз. Он уже хотел остановить ее, но тут, к счастью, мыло выскользнуло из ее рук.
– Больше ничего не осталось? – спросила она, протирая глаза.
– Все чисто, – пробормотал он.
Он помог ей вылезти из ванны.
Лили, все с тем же отрешенным выражением лица, потянулась за полотенцем, но он сам стал ее вытирать, очень старательно и бережно, по-прежнему не думая о том, что перед нем столь желанная ему цветущая плоть. Сейчас она была для него просто дорогим человеком, которому он должен был помочь. Он отыскал в ее сумке нижнюю сорочку и надел на нее. И только после этого осмелился заглянуть ей в глаза.
Первый раз с момента того страшного выстрела она прямо встретила его взгляд. Он смотрел на нее не отрываясь, словно хотел утонуть в золотистой глубине ее глаз. В них больше не было ужаса и отчаяния, значит, она скоро оправится. И все будет хорошо, твердил он про себя снова и снова, пытаясь вычеркнуть из памяти то, другое ее лицо, искаженное отвращением и страхом. Ему вспомнился тот миг, когда он уже ни на что не надеялся… Не надеялся вот так стоять и смотреть в эти темные, как спелая черешня, глаза.
Она была на волосок от смерти…
Эта мысль была настолько ужасной, что он тут же поспешил отбросить ее. Бережно погладив плечи Лили, он обхватил ее за локти и притянул к себе. Он не мог отпустить ее, он хотел чувствовать ее тепло, чтобы еще раз убедиться в том, что она жива. И, словно прочитав его мысли, она прошептала:
– Обними меня!
Он тут же обхватил ее руками и крепко прижался щекой к ее мокрым волосам. Она была с ним. Его бесценное сокровище, которое он чуть не потерял. Они стояли чуть покачиваясь, пока он не почувствовал, что она начала дрожать. Тогда он отнес ее на кровать, накрыл одеялом и сам лег рядом. Они лежали так довольно долго. Ее голова покоилась на его плече, он нежно поглаживал ее спину и волосы, крепко прижимая к себе другой рукой. А потом он услышал, как она заплакала.
