Лили почувствовала, как страх сковал ее сердце.
– Лэкрокс, – попыталась прошептать она, но губы плохо ее слушались. – Вы думаете, они могут о нем знать?
Ремингтон, ничего не отвечая, долго смотрел ей в глаза, и в его взгляде было что-то непонятное: то ли печаль, то ли подозрительность.
– Я предупредил его о возможных последствиях, Лили. Он знает, что надо быть очень осторожным.
– Но что, если… – Она была не в силах говорить, не в силах представить хоть на мгновение, что такое возможно.
Ремингтон обнял ее за плечи и привлек к себе.
– Постарайся не беспокоиться. Лили. Я знаю Лэкрокса довольно хорошо и уверен, что он не допустит никаких опасных для него промахов. Расскажи мне лучше о коде, который вы с ним используете. Почему вам обязательно нужен словарь?
Конечно, она поняла, что он хотел просто поменять тему разговора, и была ему за это благодарна. Что толку переживать сейчас за Роберта, ведь все равно она никак не может ему помочь. Чтобы отвлечься от этих невеселых мыслей, она принялась подробно объяснять сложности крестового кода. Потом он стал рассказывать о своих путешествиях, о всяких курьезах, которые там случались. Его глубокий мягкий голос, нежность, с которой он ее обнимал, постепенно заставили Лили забыть свои страхи и успокоиться, хотя судьба Себастьяна Лэкрокса была весьма неопределенна на данный момент. Мягкое покачивание кареты, монотонный стук колес укачали ее, и вскоре она закрыла глаза и задремала.
Ремингтон разбудил ее через несколько часов, когда они остановились у придорожной гостиницы. Был поздний вечер, и в карете, освещаемой только тусклым светом фонаря, было довольно темно, но Лили почувствовала, что в его настроении вновь произошли резкие изменения. Каким-то образом, пока она спала, она оказалась у него на коленях. И разбудил он ее нежным поцелуем. Ее руки скользнули вокруг его шеи, и она полусонно ответила на его поцелуй. Как только карета остановилась, он оторвался от ее губ и прижал ее голову к груди. Лили услышала его порывистое дыхание. Тогда она просунула руки под его сюртук и теснее прижалась к горячему телу.
– Мы остановимся в гостинице под названием «Медное кольцо», – сказал он ей глухим, чуть охрипшим голосом. Лили стоило некоторых усилий понять, что он говорит, ибо в этот момент он нежно гладил ее по голове, и она полностью отдалась этим восхитительным ощущениям. – Я отправил Джека заказать нам ужин и комнату и сделать все приготовления. Что тебе понадобится на ночь из багажа?
–Голубая ковровая сумка.
Она чуть двинулась, стараясь прижаться к нему еще ближе, и почувствовала его руки на своей талии. Он осторожно приподнял ее и усадил напротив себя.
– Я думаю, Джек уже все приготовил. Можно идти.
Ремингтон помог ей выйти из кареты и затем обнял одной рукой за талию и так не отпускал от себя, пока они шли через двор к входу в здание. Хотя было уже довольно темно, во дворе кипела жизнь. «Медное кольцо» оказалась довольно большой гостиницей. Здание было каменным, трехэтажным, почти по самую крышу заросшим плющом. У входа их уже ждал Джек со своим неизменным красным платком на голове. Он проводил их в комнату на втором этаже.
Комната была небольшой, но светлой и уютной, во всем убранстве чувствовалась женская рука. Пол был застелен цветастым ковром, возле окна расположились столик и два кресла. Покрывало на кровати было заткано розами. Лили перевела взгляд с кровати на высокую фигуру мужа и с улыбкой подумала, что его ноги скорее всего будут свешиваться. Эта мысль немного развеселила ее, но тут она вспомнила, что сегодня ночью ей предстоит разделить с ним эту постель.
Почти сразу Джек принес огромный поднос с обедом. Вслед за ним один из слуг герцога принес вещи. Отдав распоряжения на ночь и наказав быть готовыми завтра на рассвете. Ремингтон позволил слугам удалиться. Они остались одни.
Лили ела без всякого удовольствия, она очень утомилась, и после целого дня, проведенного в карете, ее немного подташнивало. У герцога же аппетит был отменный, судя по тому, с какой скоростью он поглощал еду. Они почти не разговаривали, ибо рот герцога был почти все время занят, однако взгляды, которые он бросал на Лили, сильно ее будоражили. Когда же она отодвинула в сторону почти не тронутую тарелку с жарким, он со знакомой ей уже повадкой поднял бровь и спросил:
