Человек свернул с дороги, открыл соседнюю калитку, прошествовал быстрым шагом по тропинке в дом и, не оглядываясь, поспешил закрыть за собой дверь. Когда он исчез, улица словно стряхнула с себя оцепенение, как собака, поднявшаяся после сна, и уличная активность возобновилась с еще большей силой.
— Видите — вот почему я немедленно должна поговорить с мистером Астлеем, — заявила мисс Пелхам Джону Фоксу. — Хватит с меня и того, что я живу по соседству с… революционером, а тут еще меня вынуждают принять бог знает кого из Дорсетшира. Нет, это уж слишком!
Тут заговорила Магги:
— Дорсетшир не то что Париж, мадам. Я уверена, что дорсетширцы даже не знают, что такое bonnet rouge,>[11] ведь правда, Джем, Мейси?
Они отрицательно покачали головами. И хотя Джем был благодарен Магги за то, что она ответила за них обоих, он жалел, что потер нос, как бы признавая свое невежество.
— Ты… ах ты, маленькая плутовка! — воскликнула мисс Пелхам, впервые обратив внимание на Магги. — Я не желаю тебя здесь видеть. Ты такая же дрянь, как и твой отец. Не смей соваться к моим квартирантам.
Отец Магги когда-то продал мисс Пелхам кружева, фламандские, по его словам, но они через несколько дней растрепались и выяснилось, что их связала одна старуха из Кеннингтона. Арендаторша очень боялась, что соседи узнают, как Дик Баттерфилд обвел ее вокруг пальца, и потому не засудила его, но если только представлялся случай, то неизменно ругала соседа.
Магги рассмеялась — ей привычно было слушать ругань в адрес отца.
— Я передам ваш привет отцу, — с ухмылкой сказала она, после чего повернулась к Джему и Мейси. — Ну, пока. Еще встретимся.
— Пока, — ответил Джем, глядя ей вслед.
Она побежала по улице и исчезла в проулке между двумя домами.
— Скажите, пожалуйста, сэр, — обратилась Мейси к Джону Фоксу, который в этот момент отправлял цирковых ребят назад в амфитеатр, — что такое bonnet rouge?
Джон Фокс помедлил.
— Это красная шапка, вроде той, что вы только что видели на вашем соседе, мисс. Они носят такие шапки в знак поддержки Французской революции.
— Ой, мы об этом слышали, правда, Джем? Они там выпустили всех из этой их Бастилии, да?
— Верно, мисс. К нам это особого отношения не имеет, но некоторые хотят показать, как они к этому относятся.
— И кто же этот наш сосед? Он что — француз?
— Нет, мисс. Это Уильям Блейк — он родился и вырос в Лондоне.
— Вы, дети, к нему не суйтесь, — вставила мисс Пелхам. — Это плохое знакомство.
— Почему? — спросила Мейси.
— Он печатает памфлеты со всякой радикальной чепухой, вот почему. Он смутьян, вот кто он такой. И я не хочу видеть в моем доме никаких bonnet rouges. Вы меня поняли?
Магги пришла к Келлавеям неделю спустя — дождалась момента, когда они, по ее разумению, должны были уже обосноваться на новом месте. Она несколько раз проходила мимо Геркулес-комплекса и все время поднимала голову, чтобы заглянуть в их окно, которое они быстро научились держать закрытым, чтобы не пускать внутрь пыль с улицы. Два раза она замечала у окна Анну Келлавей, которая стояла, сложив руки на груди и глядя вниз на улицу. Увидев Магги, она хмурилась и отступала в глубь комнаты.
На сей раз никто из окна не смотрел. Магги уже собралась было бросить туда камушек, чтобы привлечь внимание, но тут открылась дверь и из нее вышла Мейси со щеткой, тряпкой и кастрюлей в руках. Она открыла калитку и, оглянувшись, вытряхнула на улицу кастрюлю, полную деревянной стружки. Увидев Магги, девушка замерла, а потом хихикнула.
— Привет, Магги! Ничего, что я выкинула это на дорогу? Я смотрю, другие выкидывают и чего похуже.
Магги фыркнула.
— Ты можешь кидать что хочешь в канаву. Но зачем ты выкидываешь стружку? Все ее жгут.
— Ой, у нас этой стружки девать некуда. Я выкидываю бо́льшую часть того, что собираю. К тому же она сыровата и плохо горит.
— А вы не продаете излишков?
Мейси посмотрела на нее недоуменно.
— Да нет, вроде не продаем.
— Нужно продавать, обязательно. Стружка всем нужна, чтобы растапливать печь. Вполне можешь заработать пенни, а то и два. Вот что я тебе скажу: я могу продавать ее за тебя, и ты из каждого шиллинга будешь получать шесть пенсов.
