Гордо Калдаш еще лучше укрепил свой двор, окружив высокой стеной свои конюшни и все строения. Перед воротами, впервые на памяти Раймонды затворенными, стояли на страже четверо из конных кланов.
«Не думаю, что Владыки Коней собираются особо торговать с императором. Наверное, он чем-то оскорбил их. Хорошо. Это облегчит мне задачу».
Один из стражей, узнав ее спутников, постучал в ворота. Раймонда услышала, как вынимают засов, затем ворота немного приоткрылись, чтобы им можно было войти.
Раймонда скользнула внутрь первой, за ней остальные. Как только они вошли, две женщины заложили ворота засовом изнутри.
– Отлично, – сказала Лайка, как только они очутились внутри, во дворе, где в иные времена Гордо выводил своих лучших коней перед богатыми покупателями.
– Мы знаем, что королева отреклась. Герольд Бальтазара принес клятву, что император оставит город в покое, но ничто не помешает ему выжать его досуха и придавить всех его жителей своим тяжелым каблуком. Это он и делает. Он установил налог на каждого коня вполовину его стоимости и пытался прислать этих черных лизоблюдов, чтобы выселить Гордо.
Раймонда невольно усмехнулась – впервые за день.
– Как я понимаю, песики Гордо не дали им обидеть хозяина? – весело спросила она.
– Да щеночки нюхнули пару раз того-другого, ну, может, малость порычали, – кивнула Лайка.
Раймонда рассмеялась. «Черные щеночки Гордо» были здоровенными черными волкодавами величиной этак с небольшого пони. И чтобы вытащить из дому барышника без его на то согласия пришлось бы перебить этих собачек. Похоже, люди императора не были к этому готовы.
Она вдруг резко осеклась, осознав последние слова своей приятельницы.
– А у Гордо есть деньги, чтобы откупиться? Или император заберет его лошадей? Лайка пожала плечами.
– Нет. Но у наших лошадок тут того и гляди вспыхнет эпидемия всяческих конских болячек... И когда императорские коновалы разберутся со всеми хворями, лошади не будут стоить даже того, чтобы их прикончить. А это собьет цену с тех, которых он оставил, так, что дальше некуда, и придется платить налогу всего-то какие-то медные гроши. А лучших он уже отправил из города. – Она оценивающе посмотрела на Раймонду. – Если ты соображаешь в торговле, ты сможешь тут пригодиться.
Раймонда твердо выдержала ее взгляд.
– Я соображаю, – твердо ответила она. – А, может, смыслю и еще кое в чем. Однако какие новости из города? Ты ведь что-то приготовила для меня.
У Лайки дернулся рот.
– Идет слух, что вдовствующая королева мертва. И что ее убили.
– Да она как Том Краснобай! Не посыпай главу пеплом, пока не увидишь гроба. А я клянусь – в гробу ее не будет, – уверенно сказала Раймонда, хотя сердце у нее и замерло. – Однако навяжи на пони черные ленты ради показухи и выставь у ворот увядшие ветви. Ведь вдовствующая королева была вашей покровительницей, не забывай. Покажется странным, если вы не будете ее оплакивать, даже если все это лишь слухи. Лайка коротко кивнула.
– Сделаю. А пока иди-ка со своим.., кузеном за стойла, а я доложу Гордо, что ты здесь.
Прежде чем Шелира успела ответить, Лайка исчезла. Она философски пожала плечами и повернулась к Тому и его приятелю, которые с интересом прислушивались к их разговору.
– Ну, и кто же твоя подружка, братец? – спросил Поли. – Лайка не удосужилась нас познакомить.
– Ее зовут Раймонда, – беспечно отозвался Том, и Шелира облегченно вздохнула, поскольку не была уверена, что он не собьется и не выдаст ее настоящего имени. – И нам нужно местечко, где бы мы могли переждать, пока не поймем, что собирается делать император, а тогда мы...
– Нам нужно пересидеть здесь, – перебила его она прежде, чем он выдал бы их намерения найти способ сбежать из города и страны, захваченных Бальтазаром. – Если мы хотим, чтобы лошади продолжали «болеть», то коновалу полно причин оставаться при них.
Поли кивнул.
– Это послужит вам обоим хорошей крышей. Любой дурак способен вывозить конский навоз, даже такой прожженный тип, как Том, а с больными лошадьми хлопот куда больше, чем со здоровыми.
Том гневно глянул на него, но промолчал. И снова, несмотря на напряженность ситуации, Раймонда едва удержалась от смеха. Наверное, он сожалеет уже о своей клятве Лидане – он явно не рассчитывал, что придется заниматься тяжелым трудом!
