Слуга уронил руку и вздрогнул.
– Потом.., потом он схватил светильник, бросил его во что-то, и тот разбился, огонь перекинулся на занавеси, масло разлилось повсюду – и – пфф! Все вспыхнуло, как сухое дерево. Ну, я и убрался оттуда, едва не сгорел.
Лидана тщательно допросила его, чтобы выяснить, где в точности находился канцлер, когда все вспыхнуло. Шелира оставила это ей – было понятно, что Лидана собирается сделать.
Наконец, почти выбившись из сил, Шелира вернулась домой на такой же усталой лошади и упала на руки знакомых слуг, которые отнесли ее в постель.
Однако она недолго там оставалась. Наступил рассвет, пора было снова приниматься за тяжелую работу. В конце дня Лидана вернулась в Храм, хотя и не задержалась там. Она казалась измученной и осунувшейся, и Шелира поняла, что она таки побывала на Кабаньем подворье и увидела куда больше, чем ей хотелось бы.
Император был совершенно невменяем. Он не мог ходить, говорить и заботиться о себе, словом, беспомощен, как младенец. Верит предположила, что разум его стал совершенно пустым после столкновения того, что владело им, с силой меча Гидеона.
К нему привели его офицеров, чтобы они увидели, в каком он сейчас состоянии. Те после этого немедленно вернулись в лагерь. Вскоре лагерь сняли, каждый командир забрал своих солдат, и все разошлись кто куда.
Леопольд странно развеселился, когда Шелира рассказала ему об этом.
– Ты понимаешь, что это значит? – спросил он. Она покачала головой.
– Они пошли оторвать себе по куску империи и обзавестись каждый собственным королевством прежде, чем слухи о недееспособности Бальтазара успеют широко расползтись, – объяснил он. – Думаю, они договорились не вмешиваться в дела друг друга по крайней мере в течение года. А потом, – он пожал плечами, – начнется война всех против всех. Может быть.
– Может быть? – спросила она, и он снова пожал плечами.
– Они слишком долго воевали, – спокойно, но так уверенно сказал он, что она поняла, что он открывает ей свою душу. – У них появился случай вернуться к мирной жизни. Может, они именно это и выберут.
Она немного пожевала губу, затем изложила ему свою собственную мысль:
– А что, если у них появится повод выбрать именно мир?
– То есть? – спросил он.
В ответ она рассмеялась:
– Что всегда заставляет людей желать мира? Вкус к роскоши, которую ты можешь получить не сражаясь за нее.
Он улыбнулся:
– Ты о торговле?
– О ней, – кивнула она. Что же, неплохое начало.
Адель снова исчезла, как только самое тяжелое время кончилось. Лидана с Саксоном отправились в короткое плавание, задержавшись только ради поспешного венчания и еще более поспешного отречения Лиданы от престола в пользу Шелиры и ее будущего супруга. Ходили слухи, что Лидана на самом деле ангел, явившийся на время, чтобы установить в Мерине порядок.
Будущий супруг Шелиры был объявлен сразу после того, как Леопольд оправился настолько, чтобы выдержать долгую – на целый день – церемонию королевской свадьбы. Они с Шелирой оказались весьма любимы народом, поскольку не жалели сокровищ королевской казны и драгоценностей Дома Тигра на восстановление города и на то, чтобы хоть как-то помочь тем, кто потерял нечто больше, чем имущество. Сами они жили просто и скромно, не желая похваляться богатством, пока Мерина снова не будет процветать. Верит постаралась, чтобы слухи об их схватке с Аполоном распространились как можно шире. От этого их популярность еще больше возросла. В конце концов, кто бы не захотел, чтобы на престоле восседали поборники Света, особенно те, кто чуток к нуждам своего народа, как эти двое?
Сестра Эльфрида спокойно вернулась в ряды родного Ордена, когда новые правители Мерины вступили в свои права. И даже когда ее так и подмывало вмешаться, если они говорили или делали что-то, по ее мнению, не то, она сдерживалась. Они должны учиться на своих ошибках, и, возможно, то, что ей кажется ошибкой, всего лишь разница в восприятии и мнениях поколений.
Император постепенно угасал в течение шести месяцев, несмотря на заботливый уход Козимы и других сестер. Когда он умер, Леопольд тяжело переживал, хотя слез и не проливал. Как он однажды сказал Эльфриде, душа его отца была мертва давным-давно. Аполон убил ее, а остальное уже было лишь долгой агонией тела. Те части империи, на которые не нашлось охотников из числа королевских офицеров, восстали сразу, как только их достигло известие о смерти Бальтазара.
