Вдалеке от ступеней Храма все еще шли схватки. Но ближе, на площади, люди стояли, словно пораженные громом, тупо глядя на Храм. Тошнотворный удушливый дым рассеялся, хотя вонь была еще сильной, так что Лидана дышала с трудом и кашляла. Она споткнулась, кто-то подхватил ее, и она увидела, что это Саксон, уже оправившийся от удушья достаточно, чтобы зычным голосом выкрикивать команды. Это привнесло кое-какой порядок в окружавшую их суматоху – люди стряхнули с себя оцепенение.
Стоя на ступенях, Лидана видела мундиры имперских солдат, сталь и кожу доспехов наемников. Кое-кто еще дрался, но сейчас Лидана сама вцепилась в своего спутника.
– Отойти всем! – прокричала она ему прямо в ухо. Кровь в ее жилах пульсировала, в голове стоял вопль – знак того, что творилось там, позади нее. – Прочь от Храма!
Он не стал расспрашивать ее, вместо этого прокричав приказ. Она ощутила, как ее охватывает жар, словно Сердце являло свою Силу. Она пошатнулась, споткнувшись о ступень, и увидела, как лица, в благоговейном страхе обращенные к Храму, окутало розоватое сияние.
Даже вспыхивавшие то тут, то там схватки прекращались, как только их накрывало свечение, которое распространялось все дальше, пока и горожане, и захватчики не застыли рядом друг с другом, опустив руки, глядя на сражение Высших Сил.
Саксон обнял ее за плечи. Они оба теперь смотрели на Храм. Весь Храм окутала дымка, словно он был лишь видением и теперь рассеивался в воздухе. Однако на месте его буйствовали цвета – алый и ядовито-желтый с прозеленью, цвета того пламени, которое проложило Аполону дорогу в их последнюю твердыню.
Лидана задрожала. В ней было достаточно тигриной мощи, чтобы гореть желанием битвы, но это было уже не ее сражение. Она не хотела больше призывать Силу и получать отклик. Крепкая рука Саксона поддерживала ее, и это была такая земная, такая настоящая поддержка, что она цеплялась за эту явь. Краем глаза она увидела какое-то движение в толпе. Сначала люди стали медленно двигаться, а потом просто пустились бежать. Имперские войска, сломав строй, бежали рядом с горожанами, им на пятки наступали наемники.
Только те, кто стоял рядом с Саксоном, не тронулись с места, хотя Лидана и видела, как благоговение на их лицах сменилось страхом. Она знала этих людей – Канифас в слишком большой для нее кольчуге поверх платья, с длинным окровавленным кинжалом в руке. Рядом стоял Дортмун, человек с крюком вместо руки...
Возможно, в свое время они повидали много странного и страшного, так что и это зрелище не обратило их в бегство.
А борьба красного и ядовито-желтого продолжалась. И Лидана не могла отвести взгляд. Ей казалось, что в клубах тумана двигались какие-то фигуры, те, что в небесах – словно одетые светом. Или это просто было проявлением Силы?
Затем все начало меняться. Желто-зеленые змеи уже не взвивались так высоко, они свивались и били хвостами, казалось, будто перед ними возникла какая-то преграда, а алый все пламенел и пламенел. Затем, словно задули свечу, вязкое желто-зеленое пламя исчезло, алое сверкнуло где-то высоко-высоко в облаках и тоже исчезло.
– Кончено. – Ей не нужно было осматривать поле боя в Храме, чтобы понять это. Победа была в самом воздухе, она дышала ей. Чем бы ни был Аполон, он пропал, словно его никогда и не существовало. Те живые мертвецы, что были у него рабстве, освободились наконец.
Она услышала, как глубоко вздохнул Саксон:
– Ваше величество, Мерина свободна. Она не сомневалась в этом сейчас. Все равно сколько наемников оставались верными Катхалу, сколько пойдет за Бальтазаром или его сыном. Мозгом вторжения был Аполон, и без него все рассыплется, как плохо сложенная стена под ударом тарана.
