«Рубины! Королевский и рубин Сердца... Верит сказала, что Лидана была в Храме, когда Сердце начало кровоточить. Неужели у нее есть сейчас кусочек Сердца?»
При этой мысли ее охватило чувство уверенности, и разрозненные осколки сложились в законченную картину.
«Это Лидана, – мрачно подумала она. – А Тьма – это один из ее проклятых камней. Я же предупреждала ее быть с ними поосторожнее, но разве она станет меня слушать!»
Она вздохнула – все матери так жалуются на детей с начала времен.
«Ладно, мир вращается так, как вращается, а не так, как мне хочется. И если она действительно сделала что-то дурное с мечом Гидеона, то скоро это выяснится. Я должна обязательно сказать об этом Верит. Возможно, нам придется принять меры предосторожности».
Да, тут уже не уснешь. Она отворила дверь и посмотрела на свечу в коридоре. Еще оставалось время до того, как настанет ее очередь идти на молитву, но сидеть в келье она не хотела.
«Хватит волноваться. Если уж я проснулась, так нужно заняться чем-нибудь полезным. И лучше пойти помолиться».
Она молча вышла в коридор, неся в руках сандалии, так что ее шаги никого не могли потревожить. Каменный пол был холоден как лед, но она не обращала на это внимания, направляясь в часовню.
Там было пусто, если не считать коленопреклоненной фигуры в красном.
«Не думала, что Верит здесь», – удивленно подумала Эльфрида, тихо опускаясь на колени рядом с ней. Верит подняла глаза.
– Тебе тоже не спится, Эльфрида? – спросила Верит. Казалось, она вовсе не удивилась ее приходу.
– Не спится, – согласилась Эльфрида. – Мне снились сны, и не слишком-то приятные.
– Козима тут прямо на коленях заснула, – чуть улыбнулась Верит. – Я послала ее спать. Я же спать не могу, хотя мне ничего такого и не снилось.
Бедняжка Козима! Коричневым приходилось вести такую же двойную жизнь, как и Адели.
– Если она сегодня лечила раненых, то она, наверное, просто устала, – сказала Эльфрида. – А молодым нужно спать больше.
– Верно, – согласилась Верит. – Но мне кажется, что мы все должны спать как можно больше, насколько это возможно, пока все не будет кончено. Что тревожило тебя сегодня? Аполон? Он пробует нашу защиту, или у тебя предчувствие?
Прежде четкие вопросы Верит были для нее облегчением. Эльфрида так долго жила бок о бок с Лиданой, которая недолюбливала магию, что приятно было поговорить с человеком, который откровенно и спокойно разговаривал о магии.
Эльфрида покачала головой:
– Не совсем. Но некое предчувствие у меня было. Я не уверена, что именно оно означает. Скажи мне, когда Сердце кровоточило, могло случиться так, что один из рубинов кто-то унес из Храма?
Верит пристально посмотрела на нее, поняв невысказанную мысль.
– Солдаты так близко не подбирались. Однако кое-кто стоял у самого гроба, а потом покинул Храм. – Она вопросительно глянула на Эльфриду, и та кивнула. Она уже слышала от Верит, что Лидана приходила на отпевание под видом сестры из Ордена целителей и что только она покинула Храм.
– Стало быть, – задумчиво закончила Верит, – часть Сердца теперь в городе. Это может быть и к добру, и к худу. Пока не знаю.
– Я тоже, – ответила Эльфрида. – Эта часть моего сна была смутной. Наверное, мне всего лишь хотели сказать, что камень Сердца – в Мерине и что он в руках.., чьих-то. Ну, хоть не в руках послушников.
Верит нахмурилась. Слова Эльфриды кое о чем ей напомнили.
– Боюсь, что насчет послушников ты была права. Я наблюдала за ними все время после того, как их ввели в Храм, ч некоторые из них явно неохотно взирают на Сердце. Не могу сказать – из-за Тьмы ли, что угнездилась в их душах, или из-за чувства вины, но в любом случае я рада, что они под наблюдением.
Эльфрида мрачно усмехнулась.
– Я так и думала. И что ты собираешься с ними делать? Верит осветила ироничной усмешкой:
– Я ввела такой распорядок, чтобы послушники проводили все время, кроме трапезы или сна, на коленях в молитве. Они не увидят того, что не должны увидеть, а кроме того, у них не будет возможности ускользнуть и доложить кому бы то ни было о том, что они разузнали. Те, чьи души чисты, возносят горячие молитвы. А те, у кого в душе Тьма, смогут поразмыслить о своих тревогах. Может, Богиня дарует им раскаяние.
