Следом за ним вышли двое красных монахов. Индус чуть помедлил, затем Яков удивленно обнаружил его перед собой: пришлось пожать протянутую руку.
«Четыре ламы, – подумал Яков. – Более непохожих друг на друга людей трудно представить. Интересно, а те двое в красных хламидах, что не удостоили меня ни словом, ни рукопожатием – кто они? Монголы? Очень похоже, что так».
Темный Посвященный, что теперь оставался один на один с гостем, пригласил его в соседнюю комнату.
Те же глиняные пол и стены, яркие танки с изображением Шамбалы, обширное окно с отличным видом на долину и множество полок, заставленных тибетскими книгами. Пришелец резонно полагал эти книги целью своего предприятия.
– Что ты слышал о Шамбале? – спросил лама.
– Будущее царство, – немедленно заявил Яков. – Думаю, Шамбала – это и есть само будущее, каким бы оно ни было.
Лама таинственно улыбнулся и сказал:
– Красиво говоришь, но ты прекрасно знаешь, что «будущее» принадлежит сильным! Слабые и скудоумные считают оружием Гневного Бога знание! Пусть считают! Но ведь ты пришел не за знанием, а за могуществом?
Яков не отвечал, он внимательно смотрел на «дикаря», оказавшегося умнее некоторых из советского правительства, что тоже посчитали миссией Якова Блюмкина установление дипломатических отношений с махатмами. В гробу он видал эти отношения, товарищи!
– Можно и так сказать, – наконец проговорил Яков.
– Тогда слушай, – усмехнулся лама и снял с полки одну из книг. – Здесь описан путь. Путь действия. И это же – ключ к вратам Грядущего царства.
Со стен на них смотрели лики Шамбалы, среди нарисованных домов и людей будто проступали любопытные глаза, желающие узнать – что там творится в мире смертных? В суетном кармалоке, единственном мире, жители которого в состоянии выйти из-под закона кармы – ни боги, ни дэвы этого не могут. Муками, болью и сомнениями расплачиваются люди за одну только возможность выйти из колеса сансары – цепи перерождений, прервать круг страданий: так самоубийца единственным движением прерывает ставшую невыносимой жизнь. Движением, мгновенным как вспышка молнии…
На столе – протяни только руку – лежит стопка толстых бумажных листов, сверху и снизу сдавленных деревянными дощечками. Стопка высотой с кувшин, шириной – в ладонь и длиной в три – такое в сумку не спрячешь, к сожалению…
– Я могу взять их? – с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросил Яков.
Лама, явно глумясь, пояснил:
– Дорогой друг, те, кто составил этот текст, давно ушли из нашего мира. А те, кто мог бы именовать себя их последователями, при тебе покинули монастырь. Что касается меня, то, если, вернувшись, не застану здесь ни книги, ни русского посланника, не сильно и обеспокоюсь. По крайней мере, погоню отряжать не стану…
Как ушел лама – гость, погрузившись в пыльную древность, и не заметил. Изредка на страницах встречались рисунки, более походящие на чертежи. И, пусть он ни слова не понимал в написанном, но сами листы и замысловатая вязь знаков норовили схватить за руки и утянуть за собой в глубь веков. И, одновременно – в мир будущего.
