– Там два бугая. Представляешь? Стоят и ждут. Один ключами от машины играет… Вот так, – зачем-то стал показывать, нервно раскручивая связку ключей, заметно волнующийся господин директор филиала в Барнауле.
– Так прямо и раскручивает? Обстоятельная разведка…
– Слушай, тут все по-взрослому. Я в этом городе два года, в Екатеринбурге жил раньше. У нас на Урале все по-взрослому, понимаешь? А на Алтае – как у нас на Урале!
– По-взрослому так по-взрослому. Пошли на улицу, мы же не насиловали никого, правда? Раз «все по-взрослому – так и е…ться будем без трусов», – как говорил мой дедушка.
Ситуацию объяснили – доводы показались неубедительными.
Все хорошо вышло у Нарядова и с фингалом, и с кричащей благим сибирским матом в кровати Светкой в чулках, и Маринка на следующий день не подвела.
7
Страховку Дмитрий Павлович заработал в честном и весьма недурственном бою. Маринка Благовещенская – очаровательная медсестра со средним, но очень упругим образованием, ласково наложила ему гипс, выдала приготовленные заранее снимки с двойным переломом и пообещала приехать в гости в Москву на три майских праздника. Таким гостям – всегда рады.
Глушкова же со справкой подвели. В следующей командировке. Девушки с медицинским образованием в Уфе на сайте не нашлось, но нашелся у одной из девушек брат, работающий в клинике. Запросил, правда, аж сто долларов, но все должно было окупиться.
В отличие от барнаульских мучений Нарядова, у Глушкова план по освоению Омска был готов заранее. В силу своего характера Александр Георгиевич любил все продумывать тщательно и до мелочей.
На вопрос менеджера дилерской компании, организовывающей встречу, «какого плана заведение он бы предпочел», Глушков сразу заявил:
– Чтобы было побольше народу и караоке.
В итоге, в связи с модой на громкую музыку в стиле «умц-умц-умц», спустя семь лет пришедшую в Сибирь, место, где есть караоке, выглядело более чем сомнительно и пиво там стоило меньше доллара за пол-литра. В разгар веселья, когда напряжение уже витало в воздухе, Глушков уверенно сыграл запланированный этюд.
Если русское караоке в принципе отчасти напоминает вой на луну в диком лесу, с преобладанием или уголовных мелодий о заточении физическом, или женских завываний о заточении духовном, то в городе, претендующим на звание столицы Сибири, в этот день выли не просто волки, а изголодавшиеся по свежей крови оборотни.
Поднявшись на приступочек спортивной походкой, Глушков перед началом песни громко сделал типичное заявление напившегося москвича в регионе:
– Всем добрый вечер! Я приехал в вашу дыру из Москвы и рад торжественно вам заявить, что скоро мы здесь все купим. И вас, засранцев, тоже купим. А теперь песня, посвященная лучшему городу на свете, – «Московский бит».
На словах припева «Киев и Магадан», «Пенза и Ереван» перед каждой строчкой Глушков громко кричал в микрофон: «Купим!» Получилось в целом очень креативно. Особенно подготовленный заранее в поезде вариант:
Купим Ригу и купим Томск!
И с потрохами весь Омск.
Над страною звучит
Московский бит!
На третьем куплете, как и полагается, его уже тащили за галстук со сцены, а получивший заблаговременно тысячу рублей охранник разнимал все это безобразие.
Лицо уфимского медбрата сразу не понравилось Глушкову. Глаза были подозрительными. Звали его редким именем Спартак. Судя по его зрачкам, 100 долларов авансом пошли на поправку психологического состояния молодого врачевателя.
Спартак так обрадовался, что Глушков все-таки явился к нему и долг будет возвращен, что через каждые две минуты лез обниматься, приговаривая: «У нас москвичи могут позволить себе любой каприз, особенно что касается медицины. Любой каприз, брат, за ваши деньги…» У Глушкова побаливала после вчерашней потасовки в баре левая рука, правая нога и голова. Но голова скорее от алкоголя. Забинтовав руку – весьма, кстати, неумело, – Спартак вручил Глушкову снимок со словами: «Лучший кадр в нашей фильмотеке… Люк Бессон заплатил бы за него 200 баксов».
Александр Георгиевич, после того как в результате этого скандала лишился работы, долго рассуждал, как так вышло, что, ожидая более трех часов самолет в аэропорту, ему не пришло в голову рассмотреть эти снимки. Шедевр, который подсунул ему преуспевающий на ниве медицины башкирский наркоман, представлял собой изображение жертвы страшной автокатастрофы, где скелет, помимо всего прочего, не имел головы.
