Но не успел он рассердиться по-настоящему, как вдруг какой-то невидимый механизм пришел в движение, и тарелка медленно со скрежетом поползла вбок. На ее смену откуда-то снизу стала выезжать другая, такого же овощного вида, и на ее грязном сером металле лежала завернутая в целлофан зеленая пачка. От растерянности Петров чуть было не дал ей скрыться за перегородкой из резиновых полосок, но вовремя протянул руку и схватил пачку.
На задней стене с тревожным звуком загорелась световая табличка. На мутном желтом фоне ясно высветились буквы – «Бери по совести». Табличка гасла и загоралась, и каждый раз процесс загорания сопровождался тревожным сигналом.
Механизм продолжал работать, снизу, словно из-под земли, ползла новая тарелка. Взяв еще одну пачку, Петров про себя решил: «Пожалуй, и хватит. Если по совести. Все-таки всего лишь какая-то кнопка» – и вышел из помещения.
Поднялись наверх. В каждом кармане джинсов в пах упиралась плотно сбитая пачка долларов.
«Может, с Егорушкиным надо поделиться?» – промелькнула у Петрова мысль.
Он высунул одну пачку и прямо в коридоре протянул школьному товарищу.
– Далеко пойдешь, Петров, – одобрил его Егорушкин. – Электрик, а голова работает в правильном направлении! Только здесь не надо…
7
Петров сразу понял, что он в кабинете большого начальника. Скажем так, большего начальника, чем он видел в этом офисе больших начальников до сих пор. То, что маленьких начальников здесь не существовало, Петров понял уже давно.
Из окна был вид не только всего города, исторически важных для России кремлевских звезд, распростертых на уровне 82-го этажа второго корпуса, но и всех башенных сооружений УРАПРОМИИ.
«Видимо, это и есть самый высокий кабинет в офисе, – подумал Петров, – да что там в офисе, во всей стране».
Петров был прав. Подобной высоты зданий в Москве не было.
Глава УРАПРОМИИ – лицо до боли знакомое, но фамилии Петров вспомнить не мог, потому что искренне со всей страной считал, что у УРАПРОМИИ другие руководители, и так же искренне в этом заблуждался.
«Откуда тогда мне знакомо его лицо? – думал Петров. – Из какого-то исторического фильма?..»
Вывод казался нелепым. Но ощущение, что этого человека он видел именно в художественной картине (никаких фильмов, кроме исторических, Петров не смотрел), а не в какой-нибудь политической программе или новостях, было довольно сильным.
Обладатель самого высокого кабинета чем-то увлеченно занимался на столе. Петрову стоило немалых усилий, чтобы понять, что глава УРАПРОМИИ ковырялся в некоем миниатюрном подобии сада, в котором причудливым образом были расставлены камушки диковинных расцветок, а в данный момент хозяин-садовник возил по белому песку маленькими грабельками.
Он не замечал Петрова. Иногда откидывался на спинку кресла, чему-то улыбался и продолжал орудовать игрушечным садовым инвентарем.
Петров привык к тому, что понятия суеты и спешки отсутствовали в этом здании вовсе, логичным ему показалось и то, что, чем выше руководство, тем спокойнее должно протекать время в его кабинете.
Поэтому Петров терпеливо ждал.
Наконец Знакомое Лицо принялось с интересом разглядывать Петрова, и ему пришлось потупить взор.
– Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
Продолжите… Одно слово.
– Что? – в ужасе прошипел Петров.
– Нужно вставить слово:
Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
Ваш вариант ответа… Любой… – И затем вдруг добавил: – Быстрее.
Петров подумал, что, наверное, ему стоит быть максимально патриотичным в этой ситуации. И он отрапортовал:
– Флаг страны…
– Ну, – Знакомое Лицо разочарованно замахало руками, – это ж никуда не годится. Зачем лгать окружающим? Давайте попробуем еще разок. Еще одна попытка. Соберитесь!
Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
– Провода!
– Вот это честно. Все ж лучше, чем понос, например. – Он отложил маленькие грабельки и снова обратился к Петрову: – Хотел попросить вас установить ту же кнопку, что вы сделали и Егорушкину. Только и всего, сослужите мне такую службу?
– Так я вроде как на собеседование был вызван… думал, вопросы какие…
