Ох, не простой крестоносец подъехал к Казимиру! О том же свидетельствовала и почти вассальная почтительность куявского князя, который каждому встречному‑поперечному кланяться не станет.
Всадника с черно‑желтыми крестами сопровождал конный копейщик в кольчуге и серой накидке. Беспросветно черный крест на ней был изображен в усеченном Т‑образном виде. У мистера «Т», как окрестил про себя Бурцев этого вояку, каждая эмоция отражалась на раскрасневшемся лице. Сейчас, например, парень прямо‑таки раздувался от важности.
Всадник с черно‑желтыми крестами еще что‑то произнес по‑немецки. Смотрел он на Казимира, но голову склонил к своему спутнику.
А‑а‑а, понятно. Мистер «Т» тут у них за переводчика! Что ж, в самом деле важная персона.
– Господин Конрад Ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии спрашивать, тот ли есть это рыцарь, что возглавлять смелый атак на ваши люди, герцог Казимир? – торжественно и с сильным немецким акцентом провозгласил копейщик.
– Скажи пану Конраду, сержант, что это именно тот человек, – хмуро ответил князь, названный на западноевропейский манер герцогом. – Хотя в его благородном происхождении я лично весьма сомневаюсь. Скорее всего, это не рыцарь, а один из польских разбойников, которые прячутся в Силезских лесах.
Вновь зазвучала немецкая речь. Мистер «Т» переводил ответ Казимира.
С «дойчем» у Бурцева было плоховастенько, а генетическая память на сей раз молчала. Предки‑германцы в роду Бурцевых, видимо, отсутствовали. Впрочем, сейчас его больше занимал титул Конрада, с геральдической четкостью отчеканенный переводчиком в сержантской «должности»[12]. Неужели, это и есть тот самый магистр, о котором с такой ненавистью говорили Аделаида и Освальд. Вот уж поистине мир тесен – дальше некуда.
– Господин Конрад Ландграф Гессенский и Тюрингский, магистр ордена Святой Марии говорить, что тем удивительнее есть доблесть простолюдина, который напасть на рыцари герцога Куявии и одолевать их, если бы не помощь наш случайный отряд из Сродобург. Еще господин Конрад желает узнавать, зачем лесной разбойник атаковать герцога Казимир?
– Этот человек хотел похитить княжну Агделайду Краковскую. И, кстати, не в первый раз. Его опознал кнехт, состоявший на службе у моего верного вассала Якуба по прозвищу Одноух. Неподалеку от Врацлава этот плененный лиходей отбил Агделайду у моих воинов. Как мне донесли, он – чернокнижник, способный извергать адский смрад, от которого слезы застилают мир и в добрых католиков вселяется бес. Люди, коих касается дыхание зловонной огненной геенны, в страшных корчах катаются по земле, словно безумцы.
«Казимиру поведали о „колдовском“ действии спецсредства „черемуха“», – понял Бурцев. Сравнение слезоточивого газа с адским смрадом прозвучало оригинально.
– Позже, – продолжал Казимир, – Якуб Одноух с малым отрядом выследил этого колдуна и похищенную им княжну. Но чернокнижник своими заклятиями призвал на помощь хорошо известного почтенному магистру разбойника – Освальда Добжиньского, осмеливающегося носить рыцарские шпоры. А сам растаял в воздухе и увлек с собой Агделайду. Мои люди нашли его доспехи: шлем с прозрачным забралом и панцирь из неведомого металла. Шлем, по моему приказу, раскололи секирами и боевыми молотами. Но зачарованные латы не пробивали даже арбалетные болты, пущенные с десяти шагов. Тогда я приказал сжечь проклятые доспехи, а то, что от них осталось, – утопить.
Вот идиот! Бурцев криво усмехнулся. Утопить единственный на весь этот мир титановый бронежилет!
Мистер «Т», склонясь к магистру, шептал ему в ухо быстро и вдохновенно. Конрад Тюрингский удивленно вскинул брови. Прошиб‑таки непробиваемое тевтонское спокойствие рассказ «герцога Казимира».
Магистр подъехал к пленнику почти вплотную – конь крестоносца теперь едва не упирался мордой в дерево. Конрад что‑то проговорил. Бурцев разобрал лишь слово «вэр»[13] и уловил вопросительную интонацию.
«Интересуется, кто я такой, – догадался он. – И что отвечать этому фрицу? Ихь бин полицай фон беруф?[14]» Так ведь не поймет, горшок тевтонский. И юмора не оценит. С этим у него, кажется, туго – с юмором‑то…»
