– Спрячь голову, дурень! – шикнул над ухом бородач. – Или хочешь, чтоб тебя татарин, как шишку, стрелой сбил?
Отпущенная ветка упруго поднялась, хвоя царапнула по лицу. Снова довольствуйся, Васек, редкими просветами в колючей и пахучей зелени.
Пленники тянули тяжелые деревянные конструкции, уложенные на колесные платформы. Кое‑где вместе с людьми были впряжены медлительные быки и тощие лошадки. Вероятно, скотину, как и людей, кочевники пригнали из окрестных деревень или с разгромленных обозов.
Вообще‑то татаро‑монголы вели с собой целый табун загонных[8] лошадей. Но степных скакунов кочевники берегли для боев, а в качестве основной тягловой силы предпочли использовать пленных.
Конные барабанщики синхронно поднимали и опускали колотушки. И сотни ног послушно поднимались и опускались в заданном ритме. Бр‑р‑рум‑бам‑п! Шаг‑два. Бр‑р‑рум‑бам‑п! Левой‑правой.
Между упряжками сновали надсмотрщики, плетьми погоняя нерасторопных.
Аделаиды среди полонян не было.
– У‑у‑у, злыдни… – прошипел дядька Адам. – Людей, как скотину, гонят.
– А как тут у вас принято с пленными обращаться? – поинтересовался Бурцев.
– Если пленник знатный – напоить, накормить и в темницу – пока родня выкуп не привезет. Если не знатный… таких в полон не берут – незачем.
– Отпускают?
– Чего ради? Порешат на месте – и дело с концом. Но то ж мы, а то они – татарва проклятущая.
Бурцев не уловил логики в рассуждениях дядьки Адама и предпочел сменить тему:
– А что это они тащат‑то – на телегах?
Ни на кибитки, ни на походные шатры тяжелые деревянные рамы и грубо отесанные бревна не походили.
– Ясно что. Пороки. Вон, видишь бревно… Тараном будет, не иначе. А вон там – черпаки деревянные, вроде ложек, только большие – это чтоб камни метать. Вот подвезут татары все свое добро к Вроцлаву, соберут адовы машины да начнут бить, пока стену или ворота не порушат. Видно, изгоном взять город не удалось – так теперь к осаде готовятся.
Бр‑р‑рум‑бам‑п! Бр‑р‑рум‑бам‑п! Осадные орудия татаро‑монгольского воинства медленно ползли по польскому тракту.
Глава 31
… – Много, очень много, – дядька Адам, отвечая на вопрос Освальда, сокрушенно качал головой. – Одной дружины у татарского князя десять раз по десять будет. А легких воинов да простых стрелков‑лучников вдесятеро больше, чем дружинников.
Бурцев в изумлении воззрился на старого партизана. Ай да бородач! Ай да дядька Адам! Не зря сидел на ели. С толком время провел. Успел пересчитать врага, пока Бурцев ворон ловил.
– Плохо, – Освальд хмурился. – Видно, основательно язычники обложили Вроцлав, раз осадные машины к городу подвозят. На тракт нам выходить теперь опасно – там татарские разъезды хозяйничают. А в лес возвращаться негоже, пока не узнаем, что с княжной стряслось. Говоришь, Вацлав, не было Агделайды среди полонян?
– Нет, княжны я не видел.
– Жаль. Лучше бы она была там.
Бурцев в ужасе представил Аделаиду под бичом надсмотрщика, впряженную в повозку с разобранным тараном или катапультой…
– Тогда Казимиру точно не досталась бы краковская княжна, – пояснил добжинец. – А мы бы с божьей помощью попробовали б умыкнуть ее у татар. Но раз ee там нет…
– То что ты предлагаешь, Освальд?
– Есть вообще‑то способ выяснить судьбу Агделайды. По крайней мере, узнать, брали дочь Лешко Белого в плен язычники или нет.
– Как? – вскинулся Бурцев.
– А самим полонить какого‑нибудь татарского рыцаря или князя. Повиднее да поважнее, чтоб знал обо всех знатных пленниках, захваченных под Вроцлавом.
Бурцев присвистнул: – Думаешь, это так просто?
– Однажды мне удалось захватить в плен даже орденского комтура[9]. Много он интересного порассказал тогда о планах ордена.
– Ты знаешь немецкий, Освальд?
– В достаточной мере.
– А как насчет татарского?
Добжиньский рыцарь пожал плечами:
– Ну, придется в придачу к пленнику выкрасть еще и толмача.
Бурцев только развел руками:
– Кстати, Освальд, а что стало с комтуром?
– Обменял его я. На Збыслава и дядьку Адама. Збыслав, как ты знаешь, – литвин, дядька Адам – из пруссов. У обоих к немцам старые счеты – тевтоны да меченосцы[10] пожгли их деревни, вырезали семьи. Вот и сколотили Збыслав и дядька Адам лесную ватагу мстителей. Оба успели преизрядно насолить рыцарям, пока их не поймали. Намечалась казнь, а тут я с комтуром… Предложил обмен. Враги моих врагов – мне лучшие друзья. В общем, вызволил обоих из пыточной. С тех пор нет на свете людей, которым я доверял бы больше. Кстати, если удастся захватить знатного татарского пана, его тоже можно попробовать обменять. На Агделайду. Надеюсь, она все‑таки попала к язычникам, а не к Казимиру Куявскому.
