– Какую справку? – завопила Зинка.
– А что тебя с окопов отпустили.
– Ишь чего захотел! Справку ему! Да их кто там в поле печатает? Иван Ветров, да?
– Ну, Зинаида, за самовольную отлучку в военное время, – Черепнин говорил медленно, слова точно на машинке печатал, – будешь нести ответственность. Вот теперь станем в Челябинск посылать на оборонные заводы работать, оттуда не сбежишь…
– Мы из Усмани мотанули, а из Челябинска нам мура… Председатель захохотал, с искренним интересом поглядывая на Зинку: ну что с ней будешь делать? Но смех смехом, а от Челябинска Зинку отстоял, подумав: а вдруг и в самом деле сбежит, будешь за дуру ответ нести. Нет, лучше пусть здесь обретается.
Так прилепилась к ней эта кличка – Зинка Мура, и не случайно она сейчас обиделась. Деревня не забыла её приключения.
Между тем путники миновали мост, приблизились к толпе, дубовские жители теперь имели возможность близко рассмотреть невесть откуда взявшихся людей. И первое, что бросилось в глаза, – поразительная худоба женщины. Казалось, она светилась насквозь, как светится осенний осиновый лист, и если бы не это ситцевое с широкими складками платье, можно было бы увидеть, что там спрятано в груди.
Но лицо её, обтянутое, обветренное, было привлекательным, на нём светился румянец, и тонкая улыбка играла на губах, открывая ровные, на диво белоснежные зубы.
Мужчина тоже отличался худобой. Шрам на щеке, наверное, с войны, ещё не побагровевший, раскраивал щёку пополам. Мужчина шёл неторопливо, чемодан раскачивался в такт шагам, как маятник. В отличие от женщины, он был суров с лица, и, может быть, суровости добавлял этот шрам, распахавший поллица. Но идти ему, видно, было тяжело. Пепельные волосы прилипли к потному лбу, свились в непослушную копну.
Наверное, это необычное путешествие больше всех не нравилось малышу. Скривив губы, он нехотя шлёпал босыми ногами по пыльной дороге. Взгляд его был отрешённый, полный тревоги и усталости, и это не прошло мимо Зинки, которая тихо заголосила:
– Ребёнка-то мучают, господи! Еле ведь идёт… маленький. Куда тащатся-то, жизнь везде одинаковая.
Наверное, это услышал мужчина, поставил чемодан на землю, сказал дружелюбно:
– Добрый день, люди! К вам идём!
Алексашка первым хмыкнул, захлопал глазами:
– К нам, парень, зачем? Деревню нашу даже нищие обходят.
– Почему так? – спросил мужчина.
– Живём бедно. Подавать нечего.
– Выходит, лодыри живут в деревне? – подначил мужчина.
– Ага, лодыри, царя-бога продали, – осклабился Федякин. – Сам бы попробовал с наше попахать! Земля у нас, брат, – песок, что твой сахар. Вот и перебиваемся с хлеба на квас.
– Значит, бедновато в Дубовке? – спросил мужчина. Пока шёл разговор, женщина с коровой чуть ушла вперёд, но, услышав оживлённую беседу, остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Со стороны смотреть – ветром качает. Мальчик подошёл к ней, пытался приладиться на портфель, но тот сжался гармошкой, и мальчишка опрокинулся в пыль.
– Не балуйся, Иван! – сказала женщина, и голос её, лёгкий, как степной ветер, показался наполненным внутренней силой. Люди из толпы невольно поглядели в её сторону, и она мило улыбнулась, улыбка разгладила её худое лицо, сделала его загадочно-красивым.
Алексашка, помня, что от него ждёт ответа этот пришелец, проговорил, как пропел:
– Живём – хлеб жуём. Едим свой, а ты рядом постой, как говорят.
– Правильно говорят. Только нам теперь вместе хлеб есть придётся. Меня вот к вам учителем послали.
– Да ну? – удивилась Зинка, да так громко, что люди засмущались: не очень-то прилично так. Но учитель не смутился.
– Точно, точно, – и представился: – Меня Иваном Васильевичем зовут. Черкашин Иван Васильевич, а это моя жена Фрося, сынишка Иван. Всё семейство налицо.
– А корову забыл представить? – ехидно хмыкнул Федякин.
– Как корову, – учитель ещё раз взбил волосы, – выходит, и корову надо представлять?
– Да не слушайте вы его, – махнула рукой Кузнечиха, – пустобрёха этого! У него всё шуточки на уме. Не видят бесовские глаза, что люди с ног валятся от усталости. Вот ты, Мишатка, – она обратилась к Мишке Семёнкину, худенькому мальчишке, – лёгок на ногу. Укажи учителю, где их дом располагается, проводи людей.
