«Наконец-то Буба сможет проявить себя, — думала я, — сможет восстановить свое доброе имя!»
На следующий день, ранним утром, мы начали действовать. Я записалась в бригаду Бубы, за мной — маленький Мито, Этери тоже присоединилась к нам.
— Смотрите, никого не буду жалеть, — сказал на первом же «совещании» Буба. — Я во что бы то ни стало должен поехать в Боржомское ущелье, и если вы подведете… вы меня знаете?
Я ждала, что Буба покажет кулак, но он просто погрозил пальцем.
— У Бакури три девчонки, а у нас только две. Конечно, мы победим, — пролепетал Мито и провел рукавом по значкам, точно хотел придать им больше блеска.
— Смотря какая девчонка, — хитро заметил Буба, взглянув на Мито. — Некоторые девчонки посильнее мальчишек, а бывают мальчишки большие разини, чем девчонки.
Мито не понял намека, он опять погрузился в чистку значков.
— Сначала мы устроим обход дворов и, что найдем, заберем, а ровно в час дня соберемся у склада, — планировал Буба, — тяжелые вещи перетащим всей бригадой. А теперь за работу! Не забудьте — в час дня у склада. Тащите побольше, чтобы с вас пот градом лился!
На этом разошлись. Я направилась домой. Шла и думала о Бубе. Любопытно, что именно его заинтересовало? Вначале он наотрез отказался, не хотел даже быть руководителем бригады. Что же потом произошло? Неужели дело лишь в том, что конкурентом оказался Бакури? Или Бубу прельстила награда? Мстить Бакури за победу в соревновании, по-моему, было неинтересно. Не об этом думал Буба. Зато я хорошо заметила, как заблестели его глаза при упоминании о туристическом походе.
Редко мне удавалось заметить улыбку на лице Бубы, но почему-то, когда я вспоминала его лицо, оно всегда улыбалось, а губы, казалось, говорили: «Мзия, ты очень хорошая девочка». Но тут же я вспоминала, что Буба, грубый, молчаливый и насмешливый Буба, вряд ли способен сказать такие слова. Не способен, ну и пусть не говорит, я и не хочу, чтобы он говорил, не его дело, хорошая я или плохая. Кто его спрашивает!
Придя домой, я взяла ключи и спустилась в подвал. После долгих поисков я нашла свой детский трехколесный велосипед, покореженный и покрытый ржавчиной; нашла сломанный утюг, два котла с дырявым дном; наконец, наткнулась на изодранный зонт, сняла с него деревянную ручку, сорвала черное, когда-то непромокаемое полотно, и в руках у меня остался голый железный корпус. Этот трофей я тоже добавила к своей добыче. Я сложила все в кучу и выбралась наверх. Бабушка Нато жарила мне яичницу.
— Что ты там искала в подвале? — спросила она.
Я ей рассказала.
— В коридоре стоит старая печка, не пригодится ли? — вдруг неожиданно предложила бабушка.
— А разве можно?! — радостно вскрикнула я и, бросив есть, выскочила в коридор, чтобы хоть приблизительно взвесить нашу печку.
Но ее даже с места трудно было сдвинуть. Вот обрадуется Буба!
Я расцеловала бабушку Нато.
— Что ты меня обнимаешь! Не очень-то приятно целовать мои морщинистые щеки.
Не помня себя, я сбежала с лестницы. Все, кроме велосипеда, бросила в мешок и помчалась к складу. По дороге несколько раз отдыхала и все равно до склада добралась совершенно мокрая. Я выполнила задание Бубы. Из ребят еще никого не было. Я не знала, как сдают лом, и решила подождать.
Первой показалась Этери — она, кроме пустых консервных банок, ничего не нашла, но все же радовалась своей находке. За Этери показался Мито, он с шумом и грохотом волок по мостовой ржавую водопроводную трубу. Видно было, что он очень устал. Мы бросились на подмогу. Наконец появился и Буба. Взвалив что-то на спину и пригибаясь к земле, он тяжелыми шагами приближался к нам. Нас он не замечал, потому что не мог разогнуться. Мы подбежали к нему. Оказывается, Буба притащил облупившуюся спинку железной кровати.
— Остальные части кровати дома, — проговорил он, задыхаясь, и остановился, — не меньше четырех пудов будет.
Мы хотели помочь Бубе, но он не разрешил, сказав, что донесет сам. Мы все-таки помогли ему снять ношу. Он перевел дух и приоткрыл дверь склада.
— Ну-ка тащите! — приказал он.
Заведующий складом — седой человек — встретил нас с распростертыми объятиями.
