На почте тебе ничего не скажут. Кто ты такой, чтобы выдавать тебе служебную информацию? — печально спросил Вадик. Опустив голову, он тупо шел за Пузырем, глядя на носки своих сандалий.
Услышав этот вопрос, Пузырь встал как вкопанный. Вадик не успел остановиться и врезался лбом в мягкий загривок приятеля.
Стоп—сигнал включай, когда резко тормозишь! — посоветовал Ситников.
Слушай, а ведь ты прав. Я как—то об этом не подумал. Я ведь не мент и не родственник Сечкина, на почте мне о нем ничего не скажут, — задумался Пузырь. — Эх, был бы я дома за своим компом, то пробил бы его адрес по базе данных.
И что тогда?
Тогда совсем другое дело! Тогда на почте можно прикинуться его родственником.
Адрес можно узнать по телефону 009. Мой батя недавно так узнавал адрес своего старинного школьного приятеля, чтобы отправить ему поздравительную телеграмму.
Ты — супер, Ситников! — обрадовался Пузырь.
Я не супер, я — гипер. Просто гипер, — сказал Вадик, глядя, как Пузырь набирает номер на своем мобильнике и«прикладывает трубку к уху. — Только учти, что справка платная. Одна минута разговора стоит около сорока рублей.
С тобой одни расходы и никакого прихода. Благодари судьбу, Ситников, что у тебя есть такой друг — добрый, щедрый, умный, скромный, благоро... Алло! Девушка! Алло! — внезапно заорал Пузырь, услышав в трубке голос оператора. — Да!.. Что?! Плохо слышно, тут машины ездят!.. Тридцать пять рублей?! Одна минута?! Алло?! Я согласен!.. Что?! Я хочу узнать адрес!.. Адрес!.. Сечкин!.. Семен Семенович!.. Что?! Год рождения не знаю! Зато знаю его домашний телефон! Одну минутку, сейчас достану бумажку с номером! Подождите! — Пузырь достал из кармана смятый листок, продиктовал, вернее, прокричал домашний телефон Сечкина и стал ждать ответа.
Что ты разорался? От нас даже машины шарахаются. Тише говори, тише, — прошипел Вадик, глядя по сторонам. Они стояли в центре оживленной улицы, как два булыжника посреди быстрой речки. Прохожие обходили их, толкали плечами, некоторые оборачивались на крик Пузыря. — Рядом с тобой даже стоять позорно.
У тебя типичный комплекс провинциала, Ситников. Когда провинциал оказывается в столице, ему кажется, что на него все обращают внимание. На самом деле до него никому нет дела, как вон до того мусорного бака... Алло! Я здесь, девушка!.. Да!.. Слушаю!.. Ага!.. Спасибо!.. До свидания!.. Целую! — ляпнул Пузырь в конце разговора, затем, сунув мобильник в карман, хлопнул в ладоши. — Запоминай адрес Сечкина: улица Базовая, дом два, корпус два, квартира пятьдесят восемь. Эти номера легко запомнить: два уха, два глаза и пятьдесят восемь пальцев.
Когда они дошли до отделения связи, Пузырь оглядел Вадика с головы до ног, потом подвел к высокому зеркальному окну почты и, указывая пальцем на его отражение, сказал:
Если бы я не знал этого пацана сто лет, я бы поверил, что передо мной несчастный, брошенный отцом ребенок, без пяти минут беспризорник. Что ты раскис? Из—за чего, собственно, ты расстраиваешься? В конце концов тетрадь не твоя, так что расслабься.
Была бы моя, не расстраивался бы. А так — отдавать надо, а у меня ее нет. Выходит, лажанулся я. Подозреваю, что оценщик кинул меня, как последнего лоха. Короче, я с детства не люблю, когда меня разводят, как лапшу, поэтому и напрягаюсь.
Вадик выглядел слишком трагично, даже немного комично — как мультипликационный персонаж, который вечно попадает в разные передряги и каждый раз выходит из них целым и невредимым, готовый к новым подвигам.
У тебя сейчас такой вид, будто тебя долго и продуктивно лупили подушкой по башке. Постарайся сохранить на лице это выражение скорби и легкого отупения, — попросил Пузырь.
Зачем?
Ты хочешь вернуть тетрадь?
Ясный перец.
Тогда слушай меня и не задавай вопросов.
А что мне делать, когда мы войдем внутрь?
Ты должен молча стоять и краснеть. Остальное я беру на себя.
Пузырь повел плечами, как штангист перед жимом, и, открыв дверь, вошел в зал почтового отделения. Из четырех окошек два были свободны. Одна из женщин, сидяших за второй кассой, отчитывала за нерадивость мальчишку—курьера.
