И снова Климент VII содрогнулся, как в те окаянные дни, когда он вынужден был укрыться в замке Святого Ангела на долгое время от всего христианского мира! Каждый день вероломная армия, как поток разливаясь по Риму, одерживала все новые и новые победы. Началась грандиозная резня. Улицы представляли собою кровавые болота. Трупы тысячами бросали с моста в Тибр. Грудных детей сбрасывали с башен. Немецкие, испанские и итальянские отряды грабили, жгли, опустошали город, уничтожали священные произведения искусства, разбивали алтари, мраморные изваяния Девы Марии, пророков, святых. Статую Климента VII тоже выволокли на улицу и разбили.
В те дьявольские дни он не выходил из своей молельни, подавленный горем и стыдом, спрашивал себя, какой отчет он даст Богу за вверенное ему стадо. По городу на ослах разъезжали переодетые в кардинальскую одежду солдаты, как шуты они рядились перед замком Святого Ангела в папские одеяния и провозглашали Лютера новым папой.
«Что за преступление я совершил, о Господи, ответь!» – громко вопрошал он себя в те адские времена.
Когда же враги наконец ушли, оставив горы трупов и дымящиеся развалины, для него перемирие с Карлом стало неминуемой необходимостью. Папе пришлось отправиться в Болонью и короновать там ненавистного Карла, вдохновителя этого ужасного похода на Рим, императорской короной. Из Карла I он превратился в Карла V, у ног которого лежала Италия, и ему одинаково повиновались и Милан, и Неаполь. Племянник Лоренцо Великолепного, гордый флорентиец, он, превозмогая себя, перенес это унижение. А что оставалось делать? Смириться… Он пошел на компромисс, чтобы спасти свое стадо и обеспечить место правителя Флоренции своему сыну, правда, в ущерб Ипполито и Екатерине.
Вновь возвратившись в Ватикан, он восстановил свою папскую власть над предавшими его итальянскими, французскими и английскими кардиналами, которые во время разгрома Рима возжелали переустройства, старались возвести на престол нового главу, жаждали решительной и немедленной реформы. Направив свою армию, составленную из отрядов герцога Урбинского, отрядов Колонны, испанских войск, против независимой Флоренции, он решил беспощадно наказать врагов Медичи и восстановить в городе власть своего семейства. Одиннадцать месяцев продолжалась осада Флоренции папскими войсками.
«Многие недооценили меня тогда и жестоко поплатились за это. Флоренция пала», – усмехнулся папа.
В своем родном городе он старался разобщить и рассорить те партии, которые еще существовали: пусть они постоянно держат друг друга за горло. Алессандро был привезен во Флоренцию и теперь располагал войсками отца. Император наградил его сына герцогским титулом и отдал ему руку своей незаконнорожденной дочери Маргариты Австрийской.
Успех этой сделки предполагал удаление из Флоренции Екатерины, единственной законной наследницы по линии Медичи. И папа решил использовать Екатерину как разменную политическую монету. Еще перед осадой Флоренции, когда Екатерине было всего девять лет, он уже прикидывал возможные партии: принц Феррарский, Эркюль д’Эст, герцог Ричмонд, граф Ноттинген, сын короля Генриха VIII Английского.
В самый разгар осады Флоренции Климент VII предполагал отблагодарить командующего войсками Филиппа де Шалона, принца д’Оранж, отдав руку Екатерины и восемьдесят тысяч золотых экю в счет платы солдатам принца, а также в качестве трофея сто пятьдесят тысяч экю из казны города. Но судьба распорядилась иначе: принц д’Оранж пал на поле боя.
Существовал еще один принц, с лучшим среди претендентов положением. Это был миланец Франциск II Сфорца, человек болезненный, тридцати семи лет, уставший от бесконечных испытаний, связанных с постоянными нашествиями на его герцогство.
Миланский герцог вновь заключил договор с императором. В этом случае Екатерина становилась герцогиней Миланской, а у папы были бы связаны руки. Он боялся, что тогда ему придется пойти навстречу Карлу V и созвать Собор с целью обсуждения религиозной реформы, которая рано или поздно, он в этом не сомневался, положила бы конец некоторым решениям Ватикана.
