Лотарэ закусила губу, запоминая каждое слово.
— Когда пленник освободится, он должен заявить, что желает присутствовать на свадьбе, прежде чем отправится на поверхность. И это желание выполнит Давен Сверр. Только предупреди волка держаться рядом со мной, как придет пора торжества. Ну, сможешь пересказать?
Служанка кивнула.
— Тогда беги скорее, пока мой жених не нашел плащ в другом месте среди своих утопленников. Да, и еще, чтобы волк поверил тебе, назови его имя — Таальвен Валишер.
— Западный ветер… — завороженно пробормотала горничная.
— Что?
— Это имя — еще одно название западного ветра, я слышала его однажды, — пояснила утопленница.
— Иди же, — отпирая засов, поторопила Изольда.
Дверь скрипнула, и Лотарэ незаметно скрылась, будто растворилась в воздухе. Принцессе же не оставалось ничего, кроме как ждать, с тоской глядя в окно.
«Только бы волк послушался, лишь бы Давен не заподозрил неладное», — молила богов она, пока слабые лучики солнца скользили по стенам темницы.
Свобода была близко — впору дотянуться рукой…
А к ночи ее потребовал к себе довольный жених.
— Вот тебе подарок, — победно потирая ладони, заявил он и швырнул к ее ногам плащ. — Даже не пришлось рассылать гонцов по болотам.
— Славно, — ответила Изольда с явным разочарованием.
Король должен был видеть, что девушка расстроена из-за простоты своего задания.
— Сойдет эта тряпка за доказательство моих чувств?
— Пожалуй. — С показной досадой невеста скомкала накидку.
— Тогда готовься к свадьбе! Завтра станешь моей женой.
Покидая зал, принцесса брела с опущенными плечами, но в душе ее царила радость. Плащ она прижала к груди, как сокровище, сжав его в дрожащих ладонях.
* * *
От жесткого платья из осоки зудело все тело. То и дело Изольда вертелась, чесалась, ерзала на стуле, не давая Лотарэ закончить сложную прическу.
— Осталось недолго, — колдуя над ее локонами, успокоила служанка.
Целый венок из лилий она вплела в них, и теперь настал черед самой крупной красивой кувшинки.
— Расскажи мне о волке, — пытаясь хоть как-то отвлечься от предстоящей свадьбы, попросила принцесса.
— Он огромный — больше аршина в холке, и зеленоглазый, как змей, — заявила горничная после минутных раздумий.
— Лотарэ… Я хочу знать, как он себя чувствует, не голоден ли?
— Я бы не сказала, что ваш спутник сыт, но и от голода не умирает. Главное — он не падает духом…
— Мой храбрый волк, — прошептала невеста.
— Давно вы вместе… — спросила невинно служанка и хитро добавила: — Путешествуете?
— Едва ли. Мы встретились в ночь на Самхейн, Тааль предложил проводить меня.
— Куда?
— Сама не знаю. Мне нужно отыскать одного человека, — только и смогла пояснить Изольда.
Но ее горничная понимающе кивнула.
— Вы ведь догадываетесь, кто он?
— Мой друг…
— А помимо этого? — Лотарэ ловко обломила торчащий из волос принцессы стебелек. — Не каждый зверь говорит по-человечьи…
— Я думала, что понимаю его, так как стала терновой ведьмой.
Утопленница хмыкнула. Она закончила укладывать волосы и теперь глядела через зеркало в голубые глаза принцессы.
— Волк повстречался вам неспроста…
Внезапно в дверь настойчиво постучали.
— Его болотное величество ждет, спускайтесь!
Изольда мгновенно позабыла о болтовне, руки ее затряслись.
— О, Лотарэ, вдруг ничего не выйдет?
— Не бойтесь, — успокоила горничная. — Я помогу вам.
Она поправила свадебный наряд принцессы, вручила ей букет из болотного сердцелиста и ободряюще кивнула.
— Если получится, уже к вечеру мы увидим солнце…
В дверь снова забарабанили, на этот раз громче. Горничная отперла засов и пропустила невесту вперед. Свита, вооруженная острыми зубами и пиками, уже ждала, нетерпеливо пританцовывая.
Пришлось спускаться в болото, кружа по спирали винтовой лесенки. Миновав половину пути, Изольда встревоженно прислушалась. Из обеденного зала долетали жуткие звуки, как будто бешеные коровы что есть силы мычали на лугу.
— Что это? — недоуменно спросила она.
И ее служанка тихо ответила:
— Музыка.
Пройдя еще немного, принцесса и сама увидела безумный оркестр. Покрытые наростами и черной тиной болотные черти не жалея сил дули в гигантские ракушки. Какие-то юркие маленькие существа, похожие на кочки с горящими глазками, трубили в раковины поменьше. При этом мелодия отсутствовала вовсе. Каждый из музыкантов просто дудел, соблюдая собственный ритм, сливающийся в нескладную какофонию.
