Зачарованная ветвь завертелась, словно настоящая змея, схваченная за хвост. Ноздри девушки-сидхи трепетали, жадно втягивая благоухание горного леса, сплетающиеся и сливающиеся ароматы десятков, если не сотен, редких трав, почек молодых елей, ещё только пускающих корни побегов многолистника… Здесь всё полнилось запахами, множеством запахов. Звери и птицы, травы и мхи, кусты и вьюнки – скалы жили, неся на каменных плечах тысячи тысяч малых жизней, и древнему хребту не было никакого дела до одинокой беглянки-сидхи.
И никаких следов Гнили. Нет, недаром говорят, будто бы это – насланное на людей проклятье за вечную грязь их душонок и помыслов.
Сидха чувствовала всё это и ещё многое другое, не в силах, к своему глубокому изумлению, обнаружить лишь одного – следа странного дхусса, утверждавшего, что он вовсе не дхусс.
Однако прошло не так уж много времени, и назвавшийся Тёрном снова возник перед Нэисс – словно соткавшись из ночного сумрака и лёгкого горного тумана. Он сгибался под какой-то ношей, но ступал по-прежнему бесшумно.
Только теперь сидха ощутила то, что обязана была учуять давным-давно, с самого начала: острый и едкий запах крови, смешанной с чародейскими декоктами. Крови, соединённой с магией, крови, пронизанной ею. Вонь ударила тяжёлым молотом, в голове у Нэисс помутилось; от внезапно нахлынувшей дурноты она пошатнулась, едва не растянувшись на земле.
– Интересные, оказывается, были у тебя попутчики, – холодно заметил Тёрн, со спокойной, бесстрастной аккуратностью снимая с плеч добычу и опуская её наземь. – Ошибался я, выходит. Думал – Шкуродёрня, Дир Танолли, туда тебя тащат… И, главное, как ловко-то она за тобой ползла – никто ничего не заметил, не почувствовал даже, пока, видать, силы у неё совсем не иссякли.
– Ты чего? Ты о ком? У кого силы чуть не иссякли?
– Смотри сама, – кратко отмолвил Тёрн.
Нэисс невольно отступила на шаг, пригибаясь словно для прыжка и на всякий случай выпуская когти. Этот непонятный дхусс мог оказаться поистине страшным противником. Было в нём что-то… вопиюще неправильное. Дикарь, чьё племя образованные и утончённые сидхи давно подозревали в каннибализме, никак не мог, не имел права превзойти её, истиннорождённую.
Дхусс же по имени Тёрн спокойно стоял, в поднятой левой руке (которую так и тянуло назвать «лапой») неярко светился серебристый огонёк. А у его ног…
Затянутая в сотканную из серых и чёрных лоскутов куртку и такие же порты, на сухой хвое лежала девушка. Белое, ни кровинки, лицо, огромные антрацитовые глаза широко раскрыты, и в них сейчас не отражалось ничего, кроме боли. Одежда зияла многочисленными прорехами; края их задубели от высохшей крови.
– Гончая Некрополиса, – холодно прокомментировал Тёрн, брезгливо поддевая пальцем охватывающий шею раненой серо-стальной обруч, усеянный странными, даже на вид злобными рунами. – Ползла по твоему следу, Нэисс. Ползла, даже израненной, по-моему, так даже и смертельно. Что может служащая Мастерам Смерти делать в одной компании с бреоннами Дир Танолли?
Нэисс опустила голову.
– Что ж, мне снова предлагается догадаться самому. – Тёрн присел на корточки, грубые на вид пальцы быстро и ловко пробежали от висков к ключицам раненой. – Возок и прислуга из Дир Танолли. Во всяком случае, не отличишь. Бреонны состоят на службе в Шкуродёрне со времён, когда ещё властвовали Семь Зверей. Однако охраняет пленную сидху не кто иная, как Гончая Некрополиса. Очень сомневаюсь, чтобы тамошние Мастера добровольно предоставили эскорт в распоряжение принципала Школы Стихий. Держава Навсинай едва ли дошла до настолько тесного союза с Некрополисом – особенно если учесть, сколько раз они чуть не перегрызли друг другу глотки, и притом не в таком уж далёком прошлом. Нет, тут дело хитрее. Тебя везли не в Шкуродёрню, а слегка подальше. В сам Некрополис. Ну что, я прав?.. Не виляй, Нэисс, скажи уж лучше правду. – Дхусс не переставал возиться с раненой и на сидху почти не смотрел, только сейчас подняв испытующий взгляд. – Честное слово, не пойму, чего тебе запираться. Если тебя схватили Гончие, прислужницы Мастеров Смерти, – чего тут скрывать? Мне, поверь, хватает собственных тайн и загадок. Вешать на себя твои – мне как-то совсем не с руки.
