Не думаю, что мы смогли бы продержаться ещё хоть несколько минут, вода была ледяная. Мы выбрались на противоположный берег, как могли выжали одежду и снова её натянули. Поскольку все происшедшее здорово смахивало на классически спланированную засаду, то вниз и вверх по реке скорее всего расставили блокпосты на случай попытки прорыва. А раз их действия были списаны с учебника, то с первыми лучами солнца прочешут всю округу в поисках двух насмерть напуганных типов, спрятавшихся в кустах, или пары трупов, застрявших на мелководье. Значит, самым безопасным местом будет укрытие прямо у них под носом.
Я изложил свои соображения Сафаразу, и он кивнул в знак согласия. Патан воспринимал происходящее совершенно спокойно, ему и раньше приходилось попадать в засаду, но он ужасно сожалел, что не последовал природному инстинкту и сразу же не перерезал горло сикху.
- У предательства есть запах, сахиб, - сказал он. - Совсем как у страха, хотя это совсем разные вещи. Сикх с арабом воняли, как шакал с гиеной в одной клетке.
Возможно, горец прав, но у меня не было желания выслушивать его излияния, так что я попросил попридержать язык. Мы прокрались почти к самому месту засады и спрятались за большими валунами.
Наутро все ещё оставались на том же месте. Человек шесть кутались в халаты из овечьих шкур, горела тибетская масляная лампа, варили чай. Моя догадка оказалась верной, и позже к ним присоединились ещё с полдюжины соплеменников, по трое с каждой стороны. Они оказались кампами - тибетскими бандитами, которые, теснимые китайцами, стремились перебраться в Индию и Непал. Они устроили короткое совещание, и мы находились достаточно близко, чтобы все слышать, но проку от этого не было никакого: никто из нас не знал их языка.
Мне удалось заметить несколько тел, валявшихся вокруг, но камни скрывали общую картину. Уилбур, как мне удалось рассмотреть, рухнул ничком, неподалеку торчали ноги инспектора, и рядом был ещё третий, вероятно, клиент. Мне стало интересно, куда девался сикх, но ненадолго - один из бандитов вскоре вытащил его за ноги из-за камня. Как и все остальные, он был мертв.
Бандиты сняли с трупов все, что только можно: одежду, обувь, рюкзаки, а затем просто бросили под неусыпный надзор караула стервятников, круживших в воздухе на распластанных крыльях. Когда все стихнет и кампы уйдут, немые стражи гор спикируют на добычу, да и другие хищники не преминут присоединиться. Нехорошо бросать их под открытым небом, но что поделаешь? Захоронить трупы в этой каменистой земле нам просто не по силам, к тому же опасность ещё не миновала: кампы, возвращаясь в горы, наверняка не поленятся проследить за небом, и любая перемена в поведении птиц послужит им сигналом.
Нет, нужно убираться отсюда, да поскорее.
В ту же ночь мы пересекли границу с Индией - не слишком трудная задача для того нелегкого времени, поскольку ни одна из этих стран не способна охранять каждый ярд их общей границы, из-за чего они сосредоточили свои усилия всего на нескольких дорогах, дополнив их удивительно действенным контролем за воздушным пространством. Обе стороны были настроены дружественно, а индийское правительство, впрочем как до них и британское, вербовало на военную службу и охрану границы отряды гуркхских стрелков из Непала. Это никоим образом не отражалось на обоюдной бдительности, ведь Индия смотрит на Непал с запада, к востоку от него находится Тибет, а Тибет сегодня - это Китай.
Мы въехали в Барилли на изрядно потрепанном почтовом фургоне, затем долго тащились поездом до Ферозипура, примостившись в третьем классе на деревянной скамейке в фут шириной. И все потому, что мы с Сафаразом были выряжены в причудливую смесь различных одеяний, ставшую общепринятой вдоль индо-пакистанской границы. По большей части в ней присутствовали элементы мусульманского происхождения, но с индусским оттенком - одежда бедняков, у которых нет желания обострять отношения ни с одной из сторон. Таковы добрых девяносто процентов населения этих мест. Остальные десять составляла охрана да мелкие чиновники, рассредоточенные по пограничным пунктам, а уж их в доброте упрекнуть было трудно.
