К тому же по физике у них был Борис Григорьевич, классный руководитель, худой и патлатый, с красивыми такими усами, как у Боярского. Они любили его — второй год всего в школе, не успел детишек возненавидеть. Его и не изводили — все взаимно. Именно Борис Григорьевич и пробил Леше бесплатные талоны на еду.
Да, так на первом уроке ни у кого не было сил заводиться, так это поклевали над партами. Только два раза пошутил Жека Андреев, по прозвищу Андрон, классный развлекатель.
Когда Борис Григорьевич сказал: «Сила, с которой…», Андрон громко повторил: «Силос, который…». Ну, посмеялись. Чем хорош Борис Григорьевич? А он свой, и он не накалялся на Андрона, не топал ногами, но посмеялся вместе со всеми. А понимает человек — первый урок, детки не проснулись, ну, пусть встряхнутся.
И вторая шутка Андрона.
Борис Григорьевич, объясняя новый урок, сказал так это доверительно:
— Есть, ребятки, такая сила…
— Нет такой силы! — выкрикнул Андрон.
— Нет, Женя, есть такая сила, — настаивал Борис Григорьевич.
— Нет, Борис Григорьевич, нет такой силы, которая пересилила бы русскую силу! — торжественно сказал Андрон.
Легко и незаметно прошла литература. У них новая учительница, первый год в школе, и у нее новые же ухваточки, она жмет на сообразительность и требует, чтобы говорили не то, что надо, а то, что думаешь. Ну, новые времена, школьная реформа, все понятно. И надо теперь все внимательно читать. Вот сейчас проходят «Капитанскую дочку», она есть в хрестоматии, Леша ее прочитал, и она неожиданно ему понравилась.
И сегодня на уроке ему удача подвалила — он первым угадал, сколько лет было Гриневу, когда он писал свои заметки, и только за это схлопотал пятак.
И под общее обалдение нес дневник, и у него была негнущаяся спина, и невозможным усилием сдерживал он улыбку торжества. Даже сразу вспомнил, как звать учительницу — а Наталья Валентиновна.
И чем еще приятно было на литературе, а вот звоночками такой надежды. Подумает — это будет скоро, и сразу станет тепло.
И когда прозвенел звонок на вторую перемену, Леша попросил соседа по парте Вадика Зинченко, по прозвищу Февраль (он самый маленький в классе), отнести Лешину сумку в кабинет истории, а сам рванул в столовую.
И он обогнал чинных, возглавляемых наседкой-учительницей первоклашек, и он растолкал малолеток из второго и третьего классов, и делал это с сознанием правоты — а имеет право, для большинства столовая — это добавка к домашней еде, а для него основа основ, возможность выжить, к тому же они молодые, а у него возраст переходный, когда нужно много и хорошо лопатить.
Леша неторопливо ел рисовую кашу. Млел, поедая булочку. Она была еще теплой и покрыта сахарной пудрой. Можно сказать, на нее выпал первый снежок, вернее, лег густой иней. Он осторожно, чтоб не осыпать иней, булочку разрезал и сперва съел верхнюю половину, с сахарной пудрой, потом облизал губы, а уж затем намазал масло на нижнюю половину и тогда принялся за чай.
А по рядам шел долговязый и сутулый придурок-восьмиклассник по прозвищу Полип, и он срывал пуговицы с курток малолеток. Полип басом спрашивал: «Чья пуговица?», и если пацан говорил «моя», Полип отрывал ее и отдавал пацану; если ответ был «твоя», Полип отрывал пуговицу и клал в свой карман. Спасал только один ответ: «Пуговица курткина».
Леша выскочил из столовой и понесся к кабинету истории… В коридорах носились малолетки и стоял плотный запах пота.
Леша чувствовал себя сытым и веселым. Случайно он глянул в окно второго этажа, и он увидел, что сентябрь-то стоит теплый и разливается яркое солнце, и Леша прижался лбом к теплому стеклу и зажмурился от того, что он увидел.
А увидел он голубое небо без единого облачка, и сиял желтизной лесок вдали, во дворе школы стояла высокая сосна и с нею рядом две молоденькие березки. Листья на березках уже пожелтели, они чуть трепетали, вернее, струились на легком ветерке, и было ясно, что береза дышит именно листочками. Чуть поодаль горел красными листьями куст, названия которому Леша не знал, и все вокруг как бы замерло, сияя зеленью и желтизной.
Тут раздался звонок, и Леша вздрогнул, но задержался на мгновение, так как именно в это мгновение почувствовал, что счастлив. Да, счастье — это когда ты сыт и в ближайший час не ожидаешь позора.
