Теперь я знаю... - страница 15
— Может, и назвали в честь Кассиопеи, — Майка говорила, будто ее от меня тошнит, — только Кассиопея была не древнегреческая богиня, а жена царя древней страны Эфиопии. А ты путаник-перепутаник!
Спорить было глупо. Я встал с постели, застелил ее пледом и начал собирать с полу ракушки. Майка все сидела на окне.
— А за что ты меня обозвал Кассиопеей? — спросила она так, будто на самом деле ей это неинтересно.
Не мог же я признаться, что Кассиопея мне во сне приснилась! Тогда Майка меня совсем засмеет.
— Подумаешь, обиделась, — пробурчал я. — Захотел и обозвал.
— Лучше бы уж Андромедой. — Майка вздохнула и спрыгнула с подоконника за окно. — Она была такая красивая...
— Андромеда тут ни при чем. — Я сделал вид, что Майка болтает ерунду. По правде, я о такой первый раз слышал.
Майка, конечно, сразу завелась:
— Как ни при чем? Кассиопея же старая, а Андромеда ее дочка. Хвастунья она, твоя Кассиопея! Выхвалялась перед всеми, что красивее ее нет на белом свете.
— Ну и что? — Я сделал вид, будто мне все равно.
— А вот то! (Теперь я знал, Майку не остановишь: все выложит, что знает про Андромеду.) Быстро объясняю. За это ее хвастовство боги разгневались и наслали на страну Эфиопию страшное чудовище — дракона. Он стал нападать на людей! Думаешь, приятно, когда тебя Кассиопеей обзывают?
— Как будто твоя Андромеда лучше, — на всякий случай буркнул я.
— Конечно, лучше! Ты что, древнегреческие мифы не читал? — Майка тарахтела, как пулемет. — Андромеда была красивая-прекрасивая, а царю пришлось отдать ее на съедение дракону.
— Ну и порядки были, — удивился я. — Как же царь согласился, ведь она его родная дочь!
— А что, лучше пусть дракон всех людей сожрет, да? — Майка сощурилась, как кошка. — Он же царь, ему народ дороже любимой дочки.
Нет, мне все это не нравилось. Я сказал, что царь просто шкуру свою спасал, потому что когда дракон всех сожрет, он и до царя доберется. Не станет дракон царя жалеть.
Майка не стала спорить. Я заметил: она никогда не спорит, если согласна, сразу уступает.
— А почему тебе на Андромеду хочется быть похожей? — спросил я. — Все равно ей помирать от дракона!
— Ой, ну ты что, совсем не знаешь? — Майка опять вскочила на подоконник. — Вот, значит, решили отдать ее дракону и приковали к скале. Представляешь себе, как она плакала? А мимо на крылатом коне Пегасе летел древнегреческий герой Персей. Он был очень храбрый и летел с подвига...
Дальше Майка рассказала, как Персей убил страшилищу Медузу-горгону. У нее вместо волос на голове змеи шевелились! И все, кто на нее смотрел, превращались в камень. А Персей стал смотреть не на Медузу-горгону, а в свой блестящий щит. И он не окаменел, а взял и отрубил ей голову. И забрал с собой — может, пригодится.
Летит Персей и видит: дракон раскрыл огненную пасть, чтобы проглотить прекрасную Андромеду. Персей р-раз медузью голову дракону в морду! И дракон закаменел навсегда. А Персей освободил Андромеду, и они поженились.
Мне эта история очень понравилась. Я даже изобразил Майке, как дракон разинул пасть и облизнулся: вот будет вкусный обед! А Персей ему вместо обеда — голову Медузы...
Майка от смеха чуть с подоконника не упала. А потом говорит:
— Пошли играть в Персея и Андромеду? Над океаном подходящая скала есть. Я сначала буду Кассиопея, а потом Андромеда. А ты сначала будешь царь, а потом Персей.
Я сказал, сначала позавтракать надо, а то мы болтаем с ней, и я даже про завтрак забыл.
— Влезай, — говорю, — в окно! Папа столько всего оставил — на двоих хватит.
Но Майка не захотела со мной завтракать. Говорит, космонавтам переедать вредно. Обещала подождать меня у дома.
Не успел я допить молоко, слышу — хруп, хруп, хруп... Знакомые шаги! Ясно, Иван Федосеевич идет. Я скорей вылез в окно, чтобы успеть познакомить его с Майкой. Смотрю — а он уже сам с ней здоровается и спрашивает:
— Ты и есть тезка месяца?
Майка глаза сощурила, как кошка, и плечом сделала, будто ее кто-то трогает, а она не хочет.
— Ваш Андрюшка, — говорит, — болтун!
Я рассердился. Подумаешь! Что я, обидное, что ли, про нее сказал?
Иван Федосеевич не стал разбирать наши ссоры.
