Ну, я фонарик свой включаю, а то в этом синем разобрать не могу ничего. «Зеленые» за глаза схватились, кричат, ругаются, значит. Переводчик меня за рукав схватил, шипит что-то. А я так, мол, и так, мне осмотреть приборы требуется, и пошли вы нафиг со своими нежными глазками. Скомандовал переводчик что-то, надели ихние техники нечто типа очков. А я осмотрел внимательно гравистаб, и вот какие странности увидел. Вы же знаете, что земляне так и не знают принцип работы всей этой антигравовской техники, мы их как получили триста лет назад в готовом виде, так в этом отношении понимания их работы и не продвинулись дальше. А производят все эти штуки только «спиральщики», в основном на Лигане. Много я этих хитрых приборов повидал, весь их ремонт заключается только в замене блоков и настройке. А гравистаб синтанцев меня просто поразил, это как будто не обычная деталь управления кораблем, а нечто, похожее на произведение искусства. Такое вот изумительное совершенство. Представляете?
Слушатели покивали головой, страсть Жексона к всевозможным сложным устройствам стала уже притчей в языцах. Некоторые его даже называли техноманьяком.
— После синтанского гравистаба самые наилучшие приборы «спиральщиков» кажутся как топором рубленые. Такое впечатление, что наши союзнички просто свистнули чью-то идею и создали некое жалкое подобие оригинала.
— Ну, так оно скорей всего и есть — неожиданно вступил в разговор капрал Дейнекин, взрослый мужик, уже второй раз, продливший сверхсрочный контракт.
Плюхер усмехнулся и сплюнул на пол — Ну блин вы даете, прямо, как ЭТИ заговорили, ходячие теории заговоров.
— А это ты зря, Плюхер — Дейнекин недоброжелательно посмотрел на сержанта — если бы ты с наше поболтался в Космосе, по-другому бы заговорил. Много разных слухов по Галактике ходит. Ладно, Жексон, что дальше то было?
— А что? Осмотрел я прибор и стал наводящие вопросы задавать. Оказывается, их команду механиков хорошенько приголубило при взрыве, накрыло в общем полным составом. Нашелся один грамотный парень из команды, поменял все сломанные детали, а машинка все равно по-нормальному не работает. Настроить требуется, а это ведь самое сложное. То-то они и приземлялись на планетарных двигателях, пусть пилоту бутылку выкатят, это был, парни, настоящий высший пилотаж. Ну, значит, достаю я свой планшет и начинаю контакты искать. А у меня для этого дела очень хитрая фича была, я ее у одного флотского разведчика на коробку настоящий земных сигар обменял. Была там одна интересна история — Жексон замолчал и мечтательно смотрел на потолок.
— Ты не тяни, давай, рассказывай — прервали его воспоминания слушатели.
— Ах да. Программа очень интересной оказалась, я с помощью ее и не такие штуки оживлял. Ну, вы знаете, люблю я собирать что-то такое эдакое. Начал я работать, протокол обмена данных наладил, математика она ведь по всей Вселенной одинаковая, только символы разные. Взломал я их код и начал сканирование, работа идет помаленьку. Чувствую у меня за спиной все эти «зеленые» человечки собрались и как завороженные на экран планшета смотрят, и между собой шушукаются. Мне даже показалось, что моя фича их здорово так удивила. Через полчаса я работу закончил, гравистаб запустили, и он заработал, как положено. Меня тем же макаром обратно доставили.
— И чего дальше, медаль дали? — едко спросил Плюхер.
— Ага, орден сутулого Плюхера. Полдня разведка мурыжила, фичу эту отобрали. А через два дня в отпуск отправили, три месяца на Рожинских пляжах загорал. Потом ЭТИ вызвали и посоветовали язык за зубами держать.
— Ну, то-то видно — Плюхер не унимался — как ты обет молчания соблюдаешь.
— Да давно это было, а я потом все в каких-то дырах служил. Видимо по этой причине. А с другой стороны, служба спокойно протекла, что там, на периферии, может случиться то? Я и стрелял за всю службу всерьез раза четыре только.
— Тоже неплохо — Дейнекин загасил тонкую сигару об каблук ботинка — но я бы посоветовал тебе, Жексон, язык все-таки за зубами держать. Больно история твоя какая-то странная. Как бы не уехать тебе на Юпитерские рудники специалистом по гравистабам.
