«А вот мы и перешли к самой сути», – подумалось Аластару, не любившему хождение вокруг да около.
Эск встал, чтобы привлечь к себе все внимание. Он прекрасно знал, как выглядит сейчас: прямой сосредоточенный взгляд глубоко посаженных глаз, мерцающих из-под низких бровей, высокие скулы, крупный нос с горбинкой, плотно сжатые губы. И никто, никто никогда не дознается, как же ему сейчас страшно.
– Тот, кого мы все называем Предвечным, – вовсе не бог.
Воцарилось неживое молчание. Мужчины, за много лет жизни приучившие себя к сдержанности, не шелохнулись, но в глазах каждого полыхнул золотой огонек ночного охотника. Слышно стало, как легкий теплый ветерок касается едва проклюнувшихся почек, как спешит по своим лисьим делам отощавший за зиму лисовин и как весна крадется в Эскизар – тоже. Биение восьми сердец и беззвучные мысленные восклицания.
– Вы говорите загадками, Аластар, – молвил Элвва. – Продолжайте. И поподробнее, в деталях. Такими словами не разбрасываются.
– Эсмонды вели подробные записи начиная с момента Призыва и Отклика. Они изучали и наблюдали, если так можно выразиться, за возможностями Предвечного.
– Божественное поддается учету? – не поверил Селвин.
– Еще как. Все было сочтено, все было взвешено и измерено. И… – на этом моменте Аластар впервые за последние двести лет поперхнулся. – И не говорите мне про него как про бога.
– О!
– Да! – неожиданно резко ответствовал Эск. – Он кто угодно – дух-самозванец, эгрегор, но только не бог. Эсмонды призвали его, они шагнули за грань, оттолкнули Меллинтан, отвергли богинь-лун, чтобы призвать… это. Пришествие истинного бога – это ложь, самая наглая и подлая ложь за всю историю от начала времен. Предвечный – не бог!
Никогда и никто не видел Аластара в такой несусветной ярости, никто никогда не знал его с этой стороны – как обвинителя, как судию и как палача. Он рубил ребром ладони воздух перед собой и говорил… Нет! Он кричал о вещах настолько чудовищных и невозможных, что время от времени кто-то из сидящих за столом мужчин закрывал уши руками. Чтобы не слышать! Чтобы не знать!
– Они не просто пользовались нашей Верой, будто дровами в своих колдовских печках. Они отдали ему наши души… на съедение! Отдали в обмен на Силу и Власть. Наши души не обретут ни покоя, ни прощения, ни забвения, ни блаженства. Ничего этого не будет! Мы будем сожраны Предвечным, чтобы тив Херевард мог мановением руки исцелить прокаженного, чтобы аннис Сар сотворила новую роскошную безделицу. Радуйтесь же, государи мои, – прорычал Эск. – Наши души, души чистокровных диллайн будут брошены в топку этого ненасытного монстра! Что же касается полукровок… Совсем не зря ведь эсмонды однажды наложили запрет на смешение кровей с ролфи и шуриа. И вовсе не из-за утраты возможности общения с… Предвечным. А потому что души полукровок не достаются ему, голодает он, а значит, недодает нашим Благословенным тивам Силы.
Эдвиг Лираен, четверть крови которого представляла сложную смесь кровей разных народов, стал белым как полотно и шепотом спросил:
– А что же с нами… ними будет?
Аластар не выдержал и процарапал столешницу ногтями, загоняя под них занозы и оставляя кровавые следы на светлой древесине. Он не мог, просто не мог смотреть теперь в глаза своему сыну без содрогания.
– Ничего, Эдвиг, друг мой, ничего. Они бесприютны и никому не потребны. Меллинтан отвернулась, и больше они… эти души никому не нужны. Ничего, кроме вечности в безвременье и пустоте.
– Значит, почти тысячу лет нам лгали? – прохрипел Элвва. – Нас всех обманули?
– Да, Селвин. И предали, еще до нашего рождения.
Вскинулся Алфлаед Рэй, рванул шейный платок, задыхаясь, с грохотом обрушил кулак на столешницу.
– Нет! Не может быть! Я же чувствую, я же… он же… Нет, Аластар, ты не прав, ты что-то неправильно перевел, или твой шифровальщик ошибся… Так не бывает!
– Ах не бывает? – голос Эска упал до шепота. – Ну, обратись к нему, Флай, позови Предвечного, спроси его. Пусть ответит тебе, а заодно и мне.
– Но эсмонды могут исцелять, творить чудеса, создавать волшебные вещи…
– Ценой моей души? Мне не нужны чудеса, Флай, я сам умею их делать из стали и латуни, из чугуна и меди. Разум господина Фэро способен вообразить себе машину, которая поднимает человека в воздух. Университетский червь – мэтр Ровэйн – успешно практикует лечение смертельной водобоязни, и ему для постижения истины не требуется чужих душ, своей хватает. Мне не нужны чудеса непомерной ценой.
