Я не знал, через что ей пришлось пройти, не знал, что она пыталась тогда сделать. Я не знал даже, почему она пыталась убить меня. Но мне было достаточно той мягкой улыбки в самый последний миг. Гакуто был прав: я безнадежно потерял голову, и даже то, что я чудом разминулся со смертью, ничего не меняло.
Замершая в бесконечном сне Шики, лежащая в больничной палате, совершенно не изменилась с той ночи.
На память мне пришел разговор в пустом классе, в пламени тревожного заката. Она спросила, что я знаю о ней, чтобы так доверять. Мой ответ остался все тем же.
…Пусть я ничего не знаю. Пусть у меня нет оснований. Но я буду верить. Я люблю ее и хочу верить. До конца…
Немного детский ответ. Я сказал, что у меня нет оснований, но это было не совсем так. Я был абсолютно уверен в том, что она никого не могла убить. Потому что Шики была хорошо знакома с бесконечной болью, которую несет убийство.
Она была и жертвой и преступником. Она лучше всех знала мучительную горечь и ужас, остающиеся убийце.
Поэтому я все равно верил в нее. В Шики, не запятнанную злом, и в ШИКИ, который не знал ничего иного, кроме зла.
Она всегда была такой хрупкой, словно готова была сломаться.
Ты даже не успела сказать, что ты чувствуешь…
Три кусочка головоломки встали на место.
Человек с двумя телами, парящий в нежных объятиях смерти.
Неприкаянное существо, находящее радость жизни только в близости смерти.
Создание, в котором проснулся его исток, ищущее себя в беге наперегонки со смертью.
Их пути сплелись один с другим в тугой спирали губительного конфликта.
