– Джиллиан помогла, когда я искал Джо Вика, но с Ойо я разбирался самостоятельно. Отец одной из жертв оказал некоторую поддержку. Собственно именно он и обратился ко мне с этим делом.
– Как вы думаете, этот отец мог посещать Атланту после того, как Ойо был убит? – присоединяется к разговору Николсон.
– Просили ли Вильяма дать показания в местной полиции? Не знаю.
– Николсон хочет понять, мог ли Вильям посещать место преступления?
– Понятия не имею, но это было бы странно.
Раздается стук, и в дверь входит миниатюрная женщина в лабораторном халате. Перед собой она толкает металлическую тележку.
– Прошу прощения, джентльмены. Вы приехали из дома Ойо?
– А что? – спрашивает Галлард.
– Мы берем образцы у всех, кто там был, чтобы избежать путаницы в данных.
– Это еще что за новые процедуры? – ворчит Галлард. – Ладно, что вам нужно?
– Несколько мазков и отпечатки. Прошу прощения за беспокойство.
– Давайте уже, – закатывает глаза Галлард.
Лаборант натягивает голубые одноразовые перчатки и берет образцы из-под ногтей, затем мазок с внутренней стороны щеки, и цифровым сканером снимает отпечатки пальцев.
– Моя очередь, – говорит Николсон.
Она достает новые пробирки и начинает брать образцы у агента.
– Я пока в туалет, – говорю я, встаю и направляюсь в мужской туалет в конце коридора.
Когда я возвращаюсь, женщина убирает пробирки с образцами.
Галлард искоса смотрит на меня и замечает:
– Вы же знаете, что это не тест на наркотики. Смывать траву в туалет было не обязательно.
– Что же вы раньше не сказали?! – отвечаю я с сарказмом, садясь на свое место.
Лаборант снимает и выкидывает перчатки, надевает новую пару. Берет образцы у меня из-под ногтей и снимает отпечатки пальцев. Когда она достает ватную палочку для мазка, я прошу отдать ее мне и сам провожу по внутренней поверхности щеки. Лаборант убирает третий набор пробирок, собирает принадлежности и выходит, увозя с собой тележку. Галлард продолжает разговор, как ни в чем не бывало.
– Итак, вы считаете, что Вильям не появлялся на месте преступления?
– Нет, но я уже ничему не удивлюсь в плане людского поведения.
В голове в это время я взвешиваю за и против идеи рассказать им, что вижу насквозь тот фарс, который только что был передо мной разыгран. Но потом еще один кусочек головоломки со щелчком встает на место, и я чувствую, как по спине начинают бежать мурашки. Я поворачиваюсь к Галларду.
– Ну, и как дела с психологическим профилем?
– С каким?
– С моим. Вы же именно ради этого меня сюда притащили.
Николсон непроницаем. Галлард усмехается.
– Не обижайтесь, Тео, но я не пытаюсь построить ваш психопрофиль. Вы не подозреваемый.
– Тогда скажите вашей «лаборантке», что перчатки меняют после каждого человека. Она же потрудилась их сменить, только взяв анализы у вас и Николсона. Такие, как я, обращают внимание на подобные моменты.
Галлард начинает было говорить, но я толкаю по столу папку обратно к нему.
– А это хрень собачья, а не материалы дела.
– Это все, что у нас есть, – говорит Николсон обиженно.
Я открываю страницу с расшифровкой генома, на которой сверху ручкой написано: «Маркус».
– Ну, тогда вам стоит разобраться, как так случилось, что у американца ирландского происхождения оказались все те же восточноафриканские гаплоидные группы, что и у Ойо. Такое впечатление, что вы просто надергали кусков из его досье и запихали их в эту папку, чтобы она была потолще.[6]
Повисает неловкая пауза, во время которой Николсон переглядывается с Галлардом. Судя по всему, именно так все и было. И, похоже, Николсон с самого начала был не в восторге от идеи, но Галлард настоял на ее воплощении.
– Мне кажется, с вашей шпионской работой вы стали слегка параноиком, – наконец произносит Галлард.
– Нет, я просто стал быстрее раздражаться, когда меня держат за идиота, – я встаю и направляюсь к двери. Взявшись за ручку, я останавливаюсь и добавляю: – И если вы считаете, что я во всем этом замешан – удачи.
– Наверняка Госдеп обеспечит вам алиби, – говорит Галлард.
– Вообще-то я про образцы, которые взяла ваша «лаборантка». Скажите, что ей придется использовать базу данных обширнее обычной.
