— Легально, — ответил Ласкин так же тихо.
— Как это — легально?
— Как трофей.
Здесь Айвазян, как еще больший военачальник, заорал: мол, откуда в Советской армии столько политически неграмотных офицеров, членов партии!..
— Я не член партии, — оправдался хирург.
— Да мне по!.. Вы меня на должностное преступление толкаете! Я присягу давал! Склоняете к сепаратизму!!!
Генерал орал долго, а Ласкин вспоминал присягу и смысл слова «сепаратизм».
— Дегенераты!!! Идиоты!!!
И здесь генерал Айвазян слегка пошевелился. На пару сантиметров передвинул свое мягкое место в кресле. До этого момента Ласкин уже думал, что начальство парализовано ниже пояса. Высококлассный профессионал, он тотчас понял всё. Его большие еврейские глаза наполнились театральным состраданием, а в уголках губ зародилась улыбка.
— Сильные боли? Жжение? — поинтересовался, качая верблюжьей головой. — Генерал Айвазян осекся на полуслове и смотрел на заблудшего еврея как на Давида Сасунского. — И выпивали, поди, вчера?
— Что такое!!! — но уже не так грозно.
— Тертую картошечку пробовали прикладывать?
— Куда?
— Сами знаете куда. В место, где жжение происходит и из которого произрастают узлы!
— А что, помогает? — насторожился генерал. — И откуда вам это известно?!! — В его глазах такая надежда засветилась, что Ласкин понял, как долго страдает этот человек… И вот через волосатую жопу армянина Айвазяна лежал его пусть с сыном на Родину.
— Помогает… Правда, как первая помощь.
Генерал схватил телефон и проорал в трубку ординарцу Кроликову, чтобы тот срочно тер картошку холодную. Конечно, с первого раза Кроликов ничего не понял — но как этот армянин хорошо ругался на русском языке! Ай, полиглот!!! Доходчиво как!
Пока ординарец суетился, генерал усадил гостей на мягкий диван и с мучительной улыбкой допрашивал, кто, мол, Ласкин по жизненному призванию, и подробности выуживал.
Диоген не таился, объяснил, что проходит интернациональную службу по медицинской части на самой передовой.
— Или задней! — добавил шуткой.
— Тебе же под полтинник! — удивился Айвазян, пропустив двусмысленность. — Ты ж не кадровый!
— Никак нет!
— Деньги?
— Какие деньги!.. Просто в Израиле все служат, и это почетно. Вот и я хотел, чтобы почетно было служить в СССР!
— Почетно?
— Солдаты меня любят.
А потом в разговоре выяснили, что Ласкин до вступления в интернациональный долг являлся ведущим специалистом-новатором экспериментального отделения при НИИ здравоохранения СССР, доктором медицинских наук, а по специализации проктологом.
— Так ты что, — вскочил с кресла генерал Айвазян, — жопин доктор?
— Так точно, товарищ генерал! Главный доктор!
Выяснилось, что армянин всю афганскую кампанию мучается геморроем, но помощи квалифицированной так и не получил. И грязи ему местные колдуны прикладывали, и не ел он по месяцу — геморрой был сильнее. Да и Айвазян был слишком горд, чтобы проситься в Москву на лечение по такому срамному поводу, а здесь такая удача…
Потом генерал напугал Кроликова тем, что поручил ординарцу саморучно натирать воспаленные узлы товарища генерала картошечкой, но парня пощадили, и сию процедуру, здесь же, в кабинете, осуществил хирург Ласкин.
— Узлы большие, но иссечь можем в любой медсанчасти при необходимых инструментах.
Генерал Айвазян впервые за полтора года почувствовал надежду.
— Кроликов! — прокричал он, утирая со лба испарину облегчения. — Кроликов, коньяку лучшего!
— А вот пить вам, товарищ генерал, — остановил Диоген, — нельзя ни капли!
Ухватившись за выдающийся нос, покрутив его в разные стороны, Айвазян принял решение:
— Да и не буду! Ты за меня выпьешь, подполковник!
— Я могу.
Кроликов по части накрыть стол оказался расторопным. Коньячок — армянский, конечно, — финики, шоколад. Хрусталь для питейного дела ловко поставил на кружевные салфеточки.
— Халдей из «Праги»! — похвалился генерал. — Помнишь ресторацию в Москве на Арбате?.. Генсеку как-то прислуживал, а достался мне!
Выпили по рюмочке. Только по одной. Погрызли орешков, шоколаду дали растаять во рту.
— Так я вас завтра и прооперирую? — предложил Ласкин.
— А можно?
— Ну, если инструментарий найдется. Пара опытных ассистентов?
