"Ярость Молоха"… Великий демон одарил его по-царски. Двадцать ударов в цель, и твой урон по ней удвоен! Мечта любого рейдера! Бить, правда, нужно не реже, чем раз в три секунды, иначе настаки спадут, и придется набирать их по новой, но все равно отличный навык. С другой стороны Макс, по факту, вернул Молоху его Первый легион, а это ни разу не мало. Количество выпитого, видимо, перевалило за разумную норму, в голове у воина зашумело, и он вдруг представил себе сидящего в своем кабинете (или что у них там, в Преисподней, вместо кабинетов?) Великого демона Разрушения.
Стук в дверь. С расширенными глазами в кабинет влетает секретарь и, тыча пальцем за спину, выдает:
– Повелитель, э-э-э… там это, там… там Гуар Хан со своими вернулся!
– Что? – брови Молоха ползут наверх, и тут, отодвинув секретаря в сторону, в кабинет заходит сам легат.
– Мы, это, вернулись, в общем, – разведя руки в стороны, поясняет он.
К Молоху, наконец, возвращается дар речи.
– Вы где полторы тысячи лет шлялись, ммать вашу?! – ревет Великий демон.
– Ну, мы, это, в лесу, значит, на кабанов поохотились… ну и поспали немного…. Там воздух свежий, однако….
Представив себе эту картину в красках, Макс расхохотался, допил остатки из фляги, сунул ее в сумку, попытался усесться поудобнее и едва не упал. "М-да, – хихикнул он, – бухать уже на сегодня хватит, а то так до чертей допиться можно. Хотя в этом мире черти есть настоящие, и для того, чтобы их увидеть, пить совсем не обязательно". Впрочем, после всего пережитого нужно же как-то снимать стресс. Классное состояние! А утром он увидит Аленку, и ему станет совсем хорошо. Как там у классиков? Макс вспомнил великую комедию прошлого века и тихонько запел:
В темно-синем лесу, где трепещут осины,
Где с дубов-колдунов опадает листва,
На поляне траву зайцы в полночь косили
И при этом напевали странные слова:
"А нам все равно, а нам все равно,
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас – в самый жуткий час
Мы волшебную косим трын-траву".
– Он еще и поет, – раздавшийся в голове задумчиво-ироничный голос заставил воина вздрогнуть.
В трех метрах от него, справа, прямо из воздуха материализовался огромный серый лев и, немного склонив в сторону голову, скептически оглядел сидящего на коряге поддатого воина.
– С твоими вокальными данными этим лучше не заниматься никогда, – покачал головой он, – лучше бабочек лови, право.
– Нехорошо вот так незаметно подкрадываться, – хмыкнул Макс. – Так и заикой остаться не долго!
– Заикой стану я, если ты споешь еще пару куплетов, – тут же возразил ему Урхант, – и, кстати, это мое святилище, и это ты завалился сюда и, налакавшись какой-то гадости, устроил тут концерт.
– Ну, извини, – пожал плечами воин, – больше не буду.
– А больше и не надо, – в тон ему ответил Урхант. – Того, что вы с этой чернобурой красавицей натворили, вполне достаточно. Астрал до сих пор дрожит.
– Чего ему дрожать-то?
Макс только образно представлял себе астрал и совершенно не понимал, чего они такого с Сатой натворили, что заставили этот самый астрал задрожать.
– И откуда только ты свалился на мою голову? – вздохнул Урхант. – Ты хоть понимаешь, что Сата, чтобы спасти своих лисиц, грубо нарушила ход мировых событий? Это могла сделать только она, но и ей это не обошлось даром. Что ты знаешь о равновесии? – сверкнув в темноте желтыми глазами, лев пристально посмотрел на Макса и, не дождавшись ответа, продолжил: – Образно говоря, любое событие под этой луной влечет за собой следующее. Мы, так называемые великие сущности, видим уходящие вдаль цепочки этих событий, какими-то своими действиями мы можем повлиять на вероятности того, что может произойти в будущем, но только Сата способна грубо поломать цепочку, заменив ее на другую. Помнишь, при первой встрече я говорил тебе, что вероятность разорения Великого леса Древними семьдесят четыре из ста и что в сорока трех из этих семидесяти четырех погибнет твоя чернохвостая покровительница?
– Да, помню, и что? – хмель вдруг выветрился из головы Макса, и состояние эйфории сменилось опустошенностью.
– Так вот, после событий этих суток вероятность разрушения Древними Великого леса снизилась до семидесяти двух, но Сата покинет этот мир в девяносто семи случаях из ста.
