Веселый народ французы. После всей маневренной усталости этих бравых молоццев тянет не к отдыху, а к тому, чтобы поболтать да подурачиться с девицами.
Наша жизнь в Морне была сравнительно уединенна. Я бывал в Женеве часто, но, чтобы посетить нас, требовалось во всяком случае несколько часов, так что нас навешали нечасто. Меня так и прозвали тогда «морнеским пустынником* — в подражание «фернейскому пустыннику». Ферней, где жил Вольтер, лежит тоже где-то в этих местах. Однако нас все-таки посещали, хотя, конечно, не так усердно, как «фернейского пустынника». Один раз явился к нам Плеханов с Верой Засулич и еще с кем-то, только без Дейча. Помню, что мы провели время очень весело и приятно, угощали их, много гуляли по окрестностям. Только во время прогулки вышло маленькое приключение с Плехановым. По дороге попалась крутая горка, вроде утеса, густо заросшая кустарником. Ему вздумалось на нее взобраться. Видно, что он в Швейцарии мало гулял, незнаком был с коварством гор и лесов. Стал он шибко подыматься кверху и скоро бесследно исчез в густой заросли. Из нас никто не последовал за ним. Через несколько времени мы стали окликать его: «Куда вы девались, спускайтесь!..» И вот сверху послышался его встревоженный голос: *Я не могу спуститься, тут так круто, что я падаю». Он, очевидно, не знал, что на гору влезть гораздо легче, чем спуститься, и, увлекшись, добрался до такой крутизны, что уже назад и ногу негде было поставить. Положим, в данном случае только очень неопытный турист мог тревожиться. Опасности никакой не было. В такой густой заросли нельзя было оборваться, руки везде цеплялись за ветви, ноги везде упирались в корни. Можно было поцарапать руки да изорвать платье, и только. Но напрасно мы кричали, чтобы он держался за кусты. Он не умел приспособиться, и кому-то из нас пришлось лезть помогать ему спуститься.
Вера Засулич, которой, видно, тоже нечасто приходилось гулять на лоне природы, была весела и оживлен на, как никогда. Она громко кричала, бегала и совершенно скандализировала нашу чинную m-me Albert Bain. Нужно сказать, что Засулич явилась полной оборванкой, с растрепанными волосами и совсем скинула башмаки, бегая на босу ногу. M-mc Albert Bain пришла в ужас и говорила лотом мне, что она поражена, как к нам могла явиться «cette fille» (эта девица). Нелегко было успокоить ее, что «cette fille» очень хорошая, но только невоспитанная, что такие бывают в России и т. п.
Тихо, мирно и в довольстве протекала наша жизнь в Морне. Наших средств хватало на прожитье без нужды, даже с избытком. Жизнь здесь была очень дешева. Морне расположен в так называемой «зоне», то есть в полосе, свободной от таможни. Таможенная граница начинается у французов довольно далеко от политической границы со Швейцарией, а в Женевском кантоне ввозные продукты совсем не облагают пошлиной (кроме часов). Таким образом, в Морне все продукты очень дешевы. Мы жили в довольстве, без всяких долгов и, как тихие люди и хорошие плательщики, пользовались уважением хозяев и вообще жителей. Впоследствии, когда нам пришлось уехать в Париж, одна очень зажиточная семья не побоялась упросить жену взять с собой как прислугу ее молоденькую, очень милую дочь. Это показывает прочность нашей репутации в Морне, который оставался для нас приятным убежищем даже и тогда, когда неотступные волны политики вопреки моему желанию снова захлестнули меня. А их первый напор на меня произошел, к сожазению, очень скоро, в том же 1882 году.
VII
Кажется, в ноябре 1882 года я получил от Марины Никаноровны (то есть Оловсниковой) известие, что в Париж едет для свидания со мной Николай Яковлевич Николадзе>10, имеющий важные предложения исполнительному комитету со стороны влиятельных правительственных лиц. Так ей писала из России Вера Фигнер, к которой по этому предмету приезжал Николай Константинович Михайловский>11. Должно сказать, что в своем «Запечатленном труде* Вера Фигнер передает предложения этого влиятельного лица (графа Воронцова-Дашкова>12) не вполне так, как передавал мне потом Николадзе. Может быть, ей изменяет память, может быть, Михайловский излагал дело не совсем так, как Николадзе. Но это не важно. Сущность, во всяком случае, одинакова, и, сверх того, предложения Воронцова-Дашкова были только примерными.
