Так вот, я и направился к Александру Эдуардовичу, чтобы по просить его заранее подыскать нужно1 ч> для меня швейцарского гражданина, что он и исполнил. Это был какой-то местный социалист и как раз гражданин общины Plain-Palais, где он имел собственность. Эльсниц совершенно не занимался русской политикой и в русских эмигрантских партиях не участвовал. Но среди его швейцарских знакомцев были социалисты, и простой буржуа, конечно, не согласился бы оказать русскому эмигранту услугу, о которой я просил. Я лично видел, сколько неприятных хлопот пришлось испытать этому любезному собрату по революции, которого имя я, к сожалению, совсем позабыл. Может быть, Оди.
Дело в том, что швейцарцы терпеть не могут, когда у них рождаются дети иностранцев, особенно бедных. По закону ребенок, зарегистрированный в списке мэрии, переходит на попечение общины в случае, если родители не в состоянии о нем заботиться. Община в этом случае обязана дать ему воспитание, прокормить его, обучить какому-нибудь ремеслу и пристроить к какому-нибудь делу. С наступлением шестнадцати лет этот мальчик или девочка имеют право сделаться гражданином общины, а тем самым — гражданином Швейцарии. Если же такой ситуации гражданства не вос-последствует, община только тут наконец свободна от попечения, ей навязанного иностранцем.
Итак, когда Саша родился и мы с моим покровителем пришли в мэрию, нас встретили крайне нелюбезно. Когда мы объяснили, что родился мальчик и его требуется записать, секретарь потребовал мои документы. Я отвечал, что их нет у меня.
— Ну а я без документов не могу записывать…
Мой покровитель горячо вступился и сказал, что он, гражданин commune de Plain-Palais, заявляет тождественность родителей ребенка.
— А почему они не имеют паспорта?
— Это все равно почему. Вы имеете заявление гражданина и обязаны зарегистрировать.
Долго они торговались. В конце концов секретарю пришлось покориться.
Мы, стало быть, были юридически обеспечены в отношении ребенка, и тут началась моя нормальная эмигрантская жизнь.
III
Мы не могли оставаться в квартире на Plain-Palais, страшно тесной, взятой наспех только по случаю родов жены, и приискали другое помещение, на Route de Carouge, тоже, конечно, небольшое, помнится, в три комнаты. Но здесь мне все-таки возможно было заниматься, несмотря на прибавление семейства. Грудной ребенок занимал, в сущности, больше, чем взрослый человек, но в этой квартире Катя все-таки имела достаточно простора, чтобы ухаживать за маленьким Сашей. Была у нас и маленькая кухонька на французский лад, то есть с небольшим очажком. Что касается прогулок ребенка, то мы имели под рукой роскошную Plaine de Plain-Palais, которая подходила почти вплотную к нашей улице. Это громаднейший луг, покрытый свежей зеленой травой, а вокруг него тянулась широкая аллея, обсаженная прекрасными старыми деревьями, кажется каштанами. Сюда мы вывозили на колясочке своего Сашу. Сначала мы затруднялись спускать колясочку с третьего этажа, разумеется без ребенка, но она прекрасно выдерживала испытание. Их в Швейцарии делают очень прочными. Мы впоследствии вывозили Сашу в этой колясочке на самую вершину Большого Салева и ни разу не поломали. На Plaine de Plain-Palais можно было проводить хоть целые часы, потому что по аллее очень много скамеек. Это место, куда вывозят и выводят гулять детей со всей округи. На самой долине происходят также маневры швейцарского войска. Нужно сказать, что эти маневры не так стройны, как у нас. Швейцарские солдаты довольно мешковаты и мало вымуштрованы. Но они пользуются репутацией прекрасных стрелков.
У жены была пропасть хлопот, ухаживание за ребенком и домашнее хозяйство на кухне и по уборке. Но мы жили весело и хорошо. Были и знакомые, хотя и немного. Любили мы бывать у Эльсницов. Они занимали хорошенький особняк с небольшим собственным садиком. Комнаты у них были прилично меблированы, очень опрятны. У них была и прислуга. Вся обстановка зажиточного удобства резко отличалась от обычной эмигрантской бедноты, и у них было приятно посидеть в уютном садике, на удобном кресле, за самоваром, во всегда интересной беседе с радушными хозяевами.
