Бельмондо был так удивлен увиденным, что едва не опрокинул ведро, стоящее в проходе. Оно было на три четверти полно загустевшей кровью.
Пропустив Баламута в купе, Бельмондо чуть было не уселся на целлофановый сверток с краснеющим внутри органокомплексом.
– Его каждый день надо будет обрабатывать смесью формалина с тетрациклином и еще всякой менее известной гадостью. Снаружи и изнутри, – сказал Альфа, явно удовлетворенный проделанной работой. – Но это я сделаю сам.
– Молодец! – похвалил его Бельмондо, затем помотал головой, возвращая осциллирующее сознание на прежнее место, и когда оно вернулось, взял ведро и пошел с ним в туалет. Там он не спеша вылил кровь в унитаз, тщательно вымыл ведро и, оставив его на мусорном ящике, вернулся в купе за органокомплексом. Когда он уже приближался с ним к двери бытового тамбура, она неожиданно распахнулась, и Борис немедленно оказался в окружении целого отделения изрядно подвыпивших десантников-дембелей, направлявшихся из своего пересохшего вагона в вагон-ресторан за водкой. Увидев Бельмондо, один из них, видимо, записной Василий Теркин, закричал:
– Ты чо, командир, бабу свою замочил и в сортир теперь спускаешь? Ты бы лучше нам ее отдал!
Мы бы ее отдраили!
И все они заржали и захлопали Бориса по плечам.
– Да нет, – чуть смущенно улыбнулся Бельмондо. – Племянничек мой туберкулезом в открытой форме страдает. Видите, сколько за ночь накашлял...
И, показывая, поднял мешок перед собой.
– Гы-гы-гы! – отреагировали десантники. – Ну ты и шутник! Курить есть?
– Там, в пятой палате, у племяша моего возьмите, – указал подбородком Бельмондо в направлении купейной двери. – Он хоть и тубик безнадежный, но курит по-черному.
И, протиснувшись меж мускулистых тел, выбрался в тамбур.
* * *
Оставшуюся Россию они проехали без проблем. Правда, в их купе изрядно пахло формалином, и дверь приходилось почти весь день держать открытой. Хренов в это время либо смотрел в окно, либо лежал на боку на верхней полке, либо просто пьянствовал с попутчиками. Однажды он даже чокнулся с проводником. Последний, с утра пьяный, удивился, почему Хренов не открывает глаз.
– Водку он пьет с закрытыми глазами! – со значением ответил Баламут и предложил проводнику не тянуть с наполненным стаканом.
За сутки до прихода поезда в Москву Баламут позвонил нашему общему другу Юрке Плотникову и попросил встретить поезд в белом халате и с носилками. Привычный к вольтам нашей компании, Плотников не удивился и обещал все исполнить.
Лишь только поезд начал вползать на Ярославский вокзал, Бельмондо с друзьями устроил в купе небольшое представление с беготней, сильным запахом валерьянки и срочным вызовом "Скорой помощи". Плотников с носилками опередил, естественно, вокзальных врачей и благополучно вывез Хренова на мою дачу. Там, на чердаке, среди сломанных стульев, Виктор Тимофеевич находится до сих пор.
2. "Майн кампф" мага и экстрасенса. – Настоящему джигиту все равно на ком ездить...
Через день после приезда в Москву мы пошли к Леониду Полносокову на прием. Контора располагалась на Арбате, рядом с рестораном "Прага". Оставив на всякий случай в кафе напротив Ольгу с Бельмондо, мы с Баламутом и Альфой поднялись на второй этаж и позвонили в описанную Макаром Вертинским дверь с табличкой.
Нам открыла высокая голубоглазая девушка с умопомрачительно длинными ногами и такими же ресницами и сказала, что записаться на прием к магу и экстрасенсу можно будет только на середину марта будущего года.
– Мы и не собираемся записываться, – сказал Баламут, силясь оторвать глаза от ног девушки. – Это твой маг к нам на прием записался. Передай, что его ждут и пока в хорошем настроении.
Девушка кивнула и прошла в одну из дверей.
Через десять секунд из нее вышли двое дюжих охранников с резиновыми дубинками. Один из них, верзила килограммов на сто пятьдесят, ткнул меня дубинкой в живот и в оскорбительно грубой форме приказал убираться вон.
– Хорошо, хорошо! – сказал я и внимательно посмотрел на Баламута, уже оторвавшего глаза от стройных бедер секретаря-референта.
Баламут презрительно скривил губы, пожал плечами, вздохнул и очень квалифицированно ударил охранника носком ботинка в пах. Второй не успел ничего сделать – Альфа запрыгнул ему на спину, схватил за горло, и они вдвоем начали изображать родео, то есть скачку на необъезженном мустанге... Потрясенная случившимся секретарша выбежала из приемной и через минуту явилась с хозяином. Увидев его, мы поразились – в нем мало что осталось от хорошо знакомого нам Худосокова. Это был по-прежнему волк, но волк уже не простой, это был интеллигентствующий волчий вожак, вожак вожаков, это был фюрер...
