Глава первая
«КОРОЛЬ В ДОРОГЕ»
4 день первой осенней луны 1296 г.
Дорога Королей — г. Шамар
Ровнехонько два года назад произошло давно ожидаемое народом Аквилонии событие — его величество Конан I Канах обрел подругу жизни, в просторечии именуемую женой.
Этого благословенного часа мы, верноподданные, ждали целых шесть лет. Во времена холостяцкой жизни Конан ясно давал понять, что собирается основать собственную династию, однако никаких попыток сделать это с соблюдением всех законов, уложений митрианской религии и просто правил этикета и приличий со стороны короля не наблюдалось. Здесь я могу смело упомянуть полдесятка «ночных королев», восседавших на троне Аквилонии и в два раза больше мимолетных пассий Конана на означенном троне не утвердившихся — Конан, вместо освященной традициями и храмовыми обрядами женитьбы, предпочитал заводить любовниц, которые либо со временем его бросали (не каждая женщина выдержит непостоянный характер киммерийца), либо сам король охладевал к своим дамам сердца и удалял их от двора (причем, щедро вознаградив или подыскав подходящего мужа),
Графиня Эвисанда Аттиос, Мойа Махатан из Темры, еще одна графиня — Альбиона Каэтос, госпожа Белеза Зингарская… Эти имена мелькнули на аквилонском небосводе подобно падающим звездочкам и быстро позабылись. Дольше всего в звании фаворитки Конана продержалась Белеза — аж целых полтора года! — и в свете начали поговаривать о том, что вскоре из сана «ночной королевы» темноглазая ревнивая красавица перейдет к статусу королевы обыкновенной, но этот союз распался благодаря ветрености киммерийца.
Едва в замке короны появилась смазливая мордашка Альбионы и варвар обратил внимание на это сомнительное сокровище (хорошенькая Альбиона была, увы, трагически глупа), Белеза, в полном соответствии с легендами о зингарском темпераменте, устроила Конану несколько громких сцен, а затем горделиво покинула Тарантию громко хлопнув городскими воротами. Если, конечно, столь неуклюжая метафора применительна к указанным воротам…
С Альбионой Каэтос вышло еще хуже. Зимой-весной 1294 года у наших соседей, в королевстве Немедийском, разыгралась настоящая историческая драма, известная ныне в летописях как «Час Дракона» или «Война Алой Печати». Здесь нет никакого смысла описывать события немедийской круговерти — я, с помощью барона Хэлкарса Целлига из Бельверуса, уже составил подробнейший отчет о схватке за Драконий Трон, победителем в которой оказался младший сын короля Нимеда I, Ольтен Эльсдорф, по коронации принявший имя покойных отца и брата. Однако, нельзя не вспомнить, что значительную роль в этой невероятной истории сыграла некая Зенобия, дочь Стеварта Сольскеля из Пограничья.
К чему я веду? Дело в том, что после близкого знакомства с Зенобией и пережитых вместе приключений, Конан совершил невероятное: варвар, всегда предпочитавший не привязывать себя к определенному месту или человеку, сделал девице Дженне предложение руки и сердца. Заметим, что становиться очередной любовницей Конана Зенобия не собиралась, поставив обязательное условие — или свадьба, или мы расстаемся добрыми друзьями. Конан сдался. Отлично его понимаю — во-первых, Дженна оказалась близка варвару как по образу мыслей, так и по происхождению (вообразите — родная бабка Зенобии по отцу была родом из Киммерии!), во-вторых она была красива и умна, а в-третьих сорокапятилетний король попросту влюбился. И влюбился всерьез.
Когда Зенобия приехала в Тарантию, Конан попробовал объясниться с Альбионой, ясно давая понять графине, что между ними все кончено. Последняя устроила ужасающую визгливую истерику перед всеми придворными и в тот же вечер попыталась утопиться. Мокрую графиню извлекли из Хорота, препроводили к лекарям в митрианский храм и выдали ей подписанный королем вексель аж на десять тысяч кесариев (безумные деньги!).
Никто не спорит, Альбиона была глупа, как пробка, но своего упускать не собиралась и отлично знала, что теряет. Есть заметная разница между десятью тысячами кесариев и всеми сокровищами Аквилонии вкупе с королевским титулом, который был так близко, почти в руках! В общем, разочарованная в жизни красотка, снова попыталась показно покончить с собой, а затем покаялась и нежданно-негаданно ушла в митрианский женский монастырь, отдав все золото в пользу обители.
