— Воронье нам не выклюет глаз из глазниц!
Убийственный холод уже давно должен был убить меня, но я все шел и шел вперед. Возможно потому, что не верил, что я могу умереть. Вернее знал, что не имею права. Никто кроме меня не может помочь Феникс, а значит надо идти дальше.
— Потому что не водится здесь воронье! — во все горло проорал я, обжигаясь ледяным воздухом.
Я не помнил песню полностью, да и петь не умел. Поэтому просто кричал отдельные строки и шел дальше. Шаг за шагом.
Искушение… вот о чем говорила та странная цыганка. Никакая она не цыганка, конечно же. Меня пытались опутать паутиной обмана, заставить забыть обо всем в объятьях прекрасной девушки, к которой, чего уж перед самим собой душой кривить, у меня было влечение. Самое простое, я бы даже сказал, примитивное физическое влечение, но было.
Или же затянуть в безумную ярость берсерка. Это ведь тоже просто. Стоит лишь раз поверить, что тебе можно, что ты имеешь некое право карать и миловать. Всего на миг допустить, что ты вправе пойти и без суда наказать вон тех вот уродов. И непросто морды набить, а именно наказать! Убить их!
— Мы ослепли давно от такой белизны, но прозреем от темной полоски земли! — кричал я. — И наградой нам за ночи отчаянья будет вечный полярный день!
— Плевать! — ухмыльнулся я. — Будет у нас счастье или нет — решать нам, а не богам или демонам! А в рок, судьбу или карму я не верю!
— Но она существует. И карма и судьба…
— Демоны и боги тоже существуют, но это не повод в них верить!
— Игорь, это ведь не проверка, — цыганка поболтала в воздухе ногами. — И не искушение, как ты наверняка подумал. У тебя на самом деле есть выбор…
— И я его уже сделал.
— Дело твое. Но предупреждаю — там я ничем не смогу тебе помочь. Я даже не знаю, что именно ты там встретишь.
— Не в первый раз.
— Да нет, подобное как раз в первый раз будет, — задумчиво проговорила цыганка, и добавила кое-что совсем странное: — ни в одной попытке не было ничего подобного, может в этом и причина… — заметив, что я прислушиваюсь к её словам, цыганка оборвала фразу и быстро перевела разговор: — Запомни одно — там все не то, чем, кажется и даже ты сам.
— Там это где?
— В иллюзорной реальности[21]. Подобные вещи сами по себе могут быть опасны, а уж созданные демонами… Не передумал?
— Нет.
— Тогда удачи. Тебе она явно понадобится.
Цыганка просто исчезла. А меня вдруг потянуло в сон, да так сильно, что я не мог этому сопротивляться…
Но кто же она такая… предлагала мне отказаться от Феникс… можно подумать, я сам смогу долго прожить…
Ветер окончательно озверел. От холода я уже не чувствовал ни рук ни ног. И шел я лишь потому, что из чистого упрямства верил, что все вокруг лишь иллюзия.
Антарктида… суровая и прекрасная ледяная страна. Место, где на тысячи километров нет ни людей, ни зверей. Место, где можно оказаться в полном одиночестве…
— Воронье нам не выклюет глаз из глазниц! — прохрипел я, делая еще один шаг. — Потому что не водится здесь воронье!
Ветер завывал на ухо — все бессмысленно, ты идешь по кругу. Холод лишал последних сил и говорил — сил тебе не хватит. Снег цеплялся за ноги и шептал — приляг отдохнуть немного, это ведь всего на пару минут, отдохнуть, а потом пойти опять…
— Кто не верил в дурные пророчества!
Еще один шаг вперед.
— В снег не лёг ни на миг отдохнуть!
И я наконец-то вспомнил последние слова песни:
— Тем наградою за одиночество должен встретиться кто-нибудь![22]
Антарктида… самый безлюдный континент. Кого тут можно встретить?
За спиной, сквозь завывание ветра я услышал шум двигателя и приглушенное лязганье. Обернувшись, я увидел как из снежной метели, рыча и фыркая как зверь, выползает, взрывая гусеницами снег, самая прекрасная машина на свете, чудо советского машиностроения — "Харьковчака"[23].
Я стоял, не зная чего ожидать дальше, а антарктический вездеход прополз мимо меня и остановился. Оранжевый, как и полагается, весь облепленный снегом с цифрами 22 на борту и надписью САЭ. Дверь открылась.
— Садись дарогой, подвезу, — с характерным акцентом крикнули мне.
Усмехнувшись, я забрался внутрь и отряхнулся от снега. Внутри было все как в фильме «72 градуса ниже нуля», чему я совсем не удивился. Поразило меня другое — передо мной стояла, грустно улыбаясь, Арихико. Девушка была все в той же самой черной юбке до колен и белом свитере.
