За окном одновременно послышалось пение двух автомобильных моторов. По гравию подъездной дорожки захрустели шины, дверцы хлопнули в унисон.
Датч криво усмехнулся:
– Твои сестры.
Он был прав. Вскоре обе младших сестры Миранды появились в гостиной. Клер, высокая и тоненькая, с коротко остриженными рыжевато-каштановыми волосами, в джинсах и хлопчатобумажном свитере, выглядела обеспокоенной. Тесса, младшая и, как всегда, самая смелая, дерзко улыбалась. Ее светлые волосы были взлохмачены, длинное газовое прозрачное платье темно-пурпурного цвета колыхалось вокруг нее волнами, на ногах красовались замшевые сапожки, украшенные бисером и доходившие до середины икры.
– Ранда! – с облегчением улыбнулась Клер, зато Тесса сразу насторожилась.
Обнимая сестру, Клер шепнула:
– Что случилось?
– Хоть убей, не знаю, – прошептала в ответ Миранда.
Клер зябко потерла плечи. Она так нервничала, что совершенно перестала есть. Последние несколько дней стали для нее пыткой, а сейчас она тревожилась о Шоне и Саманте, оставленных в тесной комнатенке придорожного мотеля. Что бы там ни затеял Датч, только бы это не затянулось надолго!
– Как дети? – спросила Миранда, пока Тесса продолжала мерить шагами комнату.
– Неплохо, с учетом всех обстоятельств. – Клер вздохнула: она никогда не умела убедительно врать. – Сказать по правде, мы прошли через ад. Ты же знаешь, Пол связался...
– Все наладится, – успокоила ее Миранда.
Старшая сестра. Всегда в курсе событий. Всегда собранная, не знающая, что такое паника. Всегда в ответе за все и за всех.
– Я надеюсь. – Клер поправила волосы. – Но Шон закатил мне скандал. Он не хочет переезжать сюда. Не хочет расставаться с друзьями.
– Переживет! – фыркнула Тесса. – Я же пережила.
– Пережила?
С этими словами Датч поднялся на ноги, но не сделал ни единого движения навстречу дочерям. В семье Холланд было не принято открыто выражать свои чувства, дочери не обнимали своего дорогого папочку и не чмокали его в щечку вот уже много лет. Клер этим обстоятельством была очень довольна.
– Ну, раз уж вы все в сборе, мы можем приступить прямо к делу, – начал он, кивком головы указывая на столик-тележку, уставленный неоткрытыми бутылками. – Если кому хочется есть, в кухне на подносе приготовлена закуска: фрукты, сыр, копченая лососина, сухое печенье и так далее.
Но никто не сделал даже шагу к вращающимся дверям, ведущим в коридор.
– Это место на меня жуть нагоняет, – объявила Тесса, оглядывая пустые стены, обшитые дубом.
Картины их матери, развешанные по всему дому, пока они жили здесь, исчезли, а головы диких животных – гордо выставленные напоказ охотничьи трофеи прошлых лет, – должно быть, перекочевали на чердак или были проданы. Никто больше не скалился со стен, ничьи стеклянные глаза не наблюдали за происходящим.
Датч нетерпеливо поморщился.
– Родной дом нагоняет на тебя жуть? Черт побери, Тесса, ты же здесь выросла!
– И не напоминай!
Она плюхнулась на диван, опустила огромную кожаную сумку себе на колени и принялась на ощупь отыскивать сигареты.
– Ну, раз вы не хотите выпить или закусить, то хотя бы сядьте.
Датч жестом предложил дочерям занять места на стульях, и Клер пришлось напомнить себе, что она не десятилетний ребенок, выслушивающий наставления старших. Она была взрослой женщиной, у нее была своя жизнь. Правда, лежащая в руинах, но это никого не касалось.
– Вы, конечно, хотите узнать, зачем я собрал вас здесь.
– Только не я! Я знаю – зачем. – Тесса вытряхнула сигарету из пачки и закурила. – Затеял небось поход во власть? – Откинувшись на спинку дивана, она оперлась локтем на одну из мягких подушек. – У тебя по-другому не бывает.
Клер внутренне сжалась. Ну почему Тесса все и всегда хочет превратить в битву? Она бросала вызов родителям на каждом шагу с того самого дня, как появилась на свет. Неужели она не видит, как побагровел отец, как заострился его взгляд?
– На этот раз, Тесса, ты, пожалуй, попала в точку, – согласился он с широкой натренированной улыбкой.
Эту улыбку Клер запомнила с детства. Он всегда так улыбался, возвращаясь домой, чтобы доложить жене о только что заключенной сделке, о новом предприятии, сулившем ему миллионы, или о задуманном плане, который собьет спесь с этого ублюдка Таггерта.