— Р — р–р — ота! К отражению конной атаки…
Несущаяся навстречу вражеская конница, кажется, способна растоптать самих Запретных Богов, но ведь это твои солдаты, ты сам учил их. Даже если Светлый Бог и Запретные, объединившись друг с другом, станут играть на вражеской стороне, пока у тебя за спиной твоя рота — ты спокоен. Им не выиграть. А кроме того — Бог за вас. Он тебе сам об этом говорил… Он всегда играет за лучших.
Вражескую конницу вы подпускаете вплотную, а потом раздается дружный залп трех сотен ружей, заряженных картечью.
— Пли!
Грохот ружей звучит погребальной песнью по вражьей коннице, пороховой дым одевает их саваном. Визг коней, словно стенания плакальщиц. Острая сталь довершает похоронный обряд.
«Вот и познакомились, господа. Верно?»
А теперь — и в самом деле вперед.
— Р — р–р — ота!
Они все — таки выстрелили. По остаткам собственной конницы и по вас. Ты чувствуешь, как падают твои люди. Как картечь рвет на части их горячие, живые тела. Ты умираешь с каждым из них, но не имеешь права останавливаться.
— Вперед! Вперед!
«Вам нас не убить, слышите? Нас все равно больше! Нас больше на целый мир, который мы несем на своих плечах, и весь этот мир сейчас рухнет на ваши головы».
— Смерть! — орешь ты, взмахивая шпагой.
— Смерть! — подхватывают твои люди.
Сражение на батарее заканчивается удивительно быстро. Их страх выжал из них всю волю, а воля прихватила остатки сил. Они почти не способны сопротивляться, а бежать им никто не собирается позволять.
Ни один не успел попросить пощады.
— Развернуть орудия! — ревешь ты сорванной глоткой.
Пехота не умеет стрелять из пушек, она способна их разве что подорвать, но ведь это не пехота, это гвардия, и это — твоя рота. Они умеют все.
— Заряжай!
Во вражеских рядах — паника. Удача, все это время им улыбавшаяся, вдруг скорчила кислую гримасу и, кажется, намерена повернуться спиной. Спешно отдаются приказы и распоряжения. Ты почти слышишь эти взволнованные голоса.
Победа вот — вот выскользнет из рук!
Скорей!
Быстрей!
Надо что — то делать!
— По правому флангу неприятеля…
Выстроившуюся для атаки вражескую пехоту скрывают дымные облака взрывов.
«Вот так, господа! Никакой атаки на правом для вас не будет! Это мы атакуем на правом! Мы!»
— Повторить!
Облака разрывов окончательно пеленают правый фланг.
— Еще раз!
Дым подымается до небес, кривобокий и страшный, словно храм какого — нибудь древнего, позабытого демона.
— Прицел выше…
Новый залп накрывает вторую линию вражеской пехоты.
— Что, не нравится гвардейский гостинец?! — радостно орет кто — то из твоих солдат. — Не проглотить, не выплюнуть?!
— И не прочихаться! — добавляет другой. — Вон пыли — то сколько, словно Запретный пернул!
На батарее раздается смех.
— Заряжай! — вновь командуешь ты.
«Его величество Транерт сейчас несомненно на правом фланге… У него под рукой нетронутый резерв… Он, должно быть, уже готовится, поправляет мундир, красуясь, привстает на стременах, дабы произнести короткую прочувствованную речь перед солдатами… Он должен понять, что сейчас — самое время. Ему ж оттуда — как на ладони… и, видит Бог, мы неплохо для него постарались, уж чего — чего, а нашей заботы враг никогда не забудет… У них сейчас вместо правого фланга, нашими стараниями, одно сплошное расстройство. Сейчас его величество взмахнет шпагой… неужто он не догадается, что время уже настало? Тут даже стратегом быть не надо. Ваше величество, вот, я открываю вам дверь… Войдите, прошу вас! Я не смогу держать ее бесконечно долго…»
«Не может же он не догадаться, правда?!»
«Вот сейчас они двинутся в атаку… Вот сейчас…»
— Огонь!
«Если мы все — таки умрем, мы умрем не зря!»
— Заряжай!
«Неужели он все еще у своей фаворитки?»
— Огонь!
«Ох, женщина, если ты не догадаешься немедля выставить своего царственного любовника, скоро тебя будут любить совсем другие люди. И от них не будет пахнуть духами, обещаю. Да, чуть не забыл, согласия твоего тоже никто не спросит».
— Заряжай!
«Ваше величество, где же вы?!»
Мимо щеки с визгом проносится ружейная пуля.
Ага! Вражеская пехота готова обрушиться на захватившего батарею неприятеля. На нас то есть. Пехота? На нас? Смешно!
