— Итак, вы утверждаете…
— Я утверждаю, что мы ответили на все ваши вопросы по существу дела, — сказал наконец воин. — Ответили по нескольку раз каждый. Думаю, этого вполне достаточно. Мой юный друг скоро заснет сидя.
— О! В полусне люди иногда выбалтывают такое… — мечтательно протянул начальник стражи.
— Ну, поскольку мы рассказали вам правду, — с нажимом на последнее слово ответил воин, — вряд ли вам повезет услышать нечто такое, ради чего стоило бы мучить этого юношу. Ведь он показал себя настоящим героем. Мне — что, убивать когда — то было моей работой, моим долгом, наконец, но он — то… для человека, никогда ранее не державшего в руках оружия и ни с кем не сражавшегося, он действовал просто превосходно.
— Верно, — виновато кивнул начальник стражи. — Прошу простить меня, уважаемые… увлекся. Любимая, знаете ли, работа… Вы свободны. Кстати, если вдруг еще что или какие вопросы возникнут, где вы намерены остановиться?
— На постоялом дворе уважаемого Онкета, — ответил воин.
— В «Белой лани»? — удивился Тованн. — И ваши средства вам позволят?
— Уважаемый Онкет — мой старый знакомый, — ответил воин. — Я мог бы у него остановиться, даже если бы средства мне этого не позволяли. Пойдем, парень. Нас отпускают.
Карвен с трудом сообразил, что последняя фраза относится уже к нему, собрал всю свою силу воли и встал.
«Стыдно виснуть на товарище, он ведь куда как постарше и не меньше твоего устал!» — сурово упрекнула его совесть.
— До свидания, господин капитан, — с трудом выдавил он и оглушительно зевнул, чуть не проглотив занудного господина капитана со всеми его дурацкими вопросами.
Каким чудом он влез на коня, осталось для него полнейшей загадкой. Но влез же! Причем сам. Его вдруг охватил ужас при мысли о том, что он потерял отцовский молот, однако тот нашелся тут же, в дорожной котомке. Когда он успел привязать ее к седлу, вспомнить не удалось, но, главное, молот был. Ощупав горсть земли с могилы матери, а затем поясной кошель, Карвен успокоился окончательно. Все его нехитрое имущество было при нем. В котомке имелась и кое — какая одежка, подаренная на прощание кузнецом, но она волновала Карвена гораздо меньше. Сохранилась, и ладно.
До постоялого двора доехали довольно быстро. Хозяин еще не спал. Наверняка их дожидался… Зато Карвен засыпал уже просто на ходу.
— Не буду я ужинать… — жалобно пробормотал он. — Мне бы куда прилечь… хоть на пол, если больше некуда…
— Нет уж! — почти всерьез обиделся и возмутился хозяин постоялого двора. От обиды и возмущения его речь сделалась почти возвышенной. — Чтоб я людей, которые меня от бед избавляют, на пол клал! На пол! Да не бывать такому!
— И поужинать надо, и умыться, — непререкаемо объявил воин. — Причем умыться раньше, чем поужинать. На нас с тобой столько крови и грязи, что ни за один приличный стол нас пускать нельзя, а любую постель, на какую мы умудримся лечь, назавтра придется выбросить!
Карвен мигом разлепил глаза. Что такое чужой труд, он знал хорошо. Отец с матерью в свое время объяснили. И что уважать его нужно больше собственного — тоже.
«Ах, тебе спать хочется, бедненький?! А вот перетопчешься! — прикрикнул он сам на себя. — Ишь вельможа нашелся! Другие за тебя потом прибирать да чистить все должны, что ли?»
— Сегодня заезжие купцы мылись, вода вот прямо сейчас горячая, — добавил хозяин постоялого двора. — И умывальня свободна — ждать не придется. Можно хоть сейчас идти.
— Отлично, — кивнул воин. — Сейчас и пойдем.
Вода и впрямь оказалась горячей, а все тело немилосердно болело. Карвен и представить себе не мог, до какой степени у него, оказывается, все болит.
— Ничего, — утешил его уважаемый Верген. — Это тебя отпускает. А ляг ты сейчас спать — завтра бы вовсе не разогнулся.
У Карвена даже сил хватило одежку постирать, а у хозяина — сообразительности принести сменную.
Что они после того ели, он не запомнил вовсе, равно как и то, где это происходило. Он просто запихнул в себя некоторое количество того, что перед ним поставили. После чего был отведен в лучшую из пустующих комнат и уложен на что — то восхитительно мягкое, что несомненно сумел бы оценить, когда б не заснул к тому моменту. Собственно, Карвена можно было уложить и на голых камнях, вряд ли бы он сейчас почувствовал разницу. Разве что утром…
