– А может быть, иракская бронетехника окрашена не в зеленый защитный цвет, а в песочный? Возможно, это все объясняет. Я не знаю. Нам известно, какого цвета иракская бронетехника? Я как-то никогда этим раньше не интересовался.
– Это не играет роли, – ответил Кируин. – Если даже она и правду песочного цвета, все равно наши «санитарки» еще светлее, взгляните на снимок!
Соренсен поизучал фотографию и вздохнул.
– Джон, разница совсем небольшая.
– Но она есть, – настаивал Кируин. – Я думаю, они их перекрасили.
– А если даже и так? И вообще, как ты, черт подери, собираешься перекрашивать машины посередь этой Богом проклятой пустыни? Ну а если серьезно, то зачем им это понадобилось?
Кируин уже закусил удила:
– Уверен, эти парни что-то приберегли в рукаве. Иначе с какой стати они бы выехали прямиком на кордон, да еще при дневном свете? Наверняка они поступили бы, как и раньше, и, прежде чем улизнуть, дождались бы темноты. Эй! – вскрикнул он, ударив кулаком одной руки в ладонь другой, его глаза загорелись. – Теперь я знаю точно! Я думаю, они смыли второй слой краски!
– Джон, – спокойно сказал Морж, – ты только вдумайся. Ну какой им смысл разъезжать на обычных незамаскированных автомобилях? Подумай сам. Их бы тогда наверняка обнаружили, ведь так?
Кируин проигнорировал рассуждения Моржа.
– Уолтер, в Баданах ездил человек ЦРУ из Риада, не так ли? И именно он сообщил о том, что машины были защитного цвета, верно? Дайте мне поговорить с ним. Дайте я ему позвоню прямо сейчас!
Морж бросил на Кируина покорный взгляд.
– О'кей, Джон. Как ты захочешь. Но я не понимаю, какое это может иметь значение?
Кируин сграбастал телефон и спешно переговорил с оператором на коммутаторе Национального бюро разведки, заказав сверхсрочный разговор с посольством США в Эр-Риаде. В ожидании звонка он возбужденно прокричал Фридману:
– Джерри, не спускай глаз с этих машин! Это они! Я знаю, это они!
Не прошло и десяти минут, как Кируин говорил непосредственно с находившимся в Риаде Элвином Кеннинзом. Поначалу цэрэушник вообще не мог понять смысла этого звонка и проявил некоторое нетерпение, когда Кируин стал настойчиво его расспрашивать о мастерской в баданахском лагере. Да, отвечал Кеннингз, он видел несколько банок из-под краски. Нет, он знает, что «лендкрузеры» были защитного цвета, потому что так сказал ему пакистанский повар. О'кей, ну конечно же, в мастерской остались пятна краски. Как он уже говорил – зеленого защитного цвета. Но… так, дайте-ка подумать, на остове четвертой машины кто-то опробовал краскопульт… Да, именно так…
Кируин опустил трубку, на лице его было написано удивление.
– Белая краска. Уолтер, глянцево-белая. Какому сумасшедшему придет в голову пользоваться в Ираке белыми машинами?..
Уолтер Соренсен и Джон Кируин уставились друг на друга от неожиданного осознания.
– Будь я проклят, – выдохнул Морж, растягивая рот в широченной ухмылке. – У этих мужиков шарики и впрямь не только между ног! Если только вообще им найдутся равные! Устроили чертов маскарад, выдавая себя за инспекторскую группу ООН!
Майор Хассан Омар молча предавался невеселым размышлениям, сжавшись на переднем сиденье «лендкрузера». Он уже оправился от первоначального шока и понял, правда, слишком поздно, что должен был каким-то образом попытаться не допустить то, что произошло. Но этот долговязый англичанин, Хауард, не дал ему времени сообразить. А второй, Берн, свободно владел арабским – любая попытка как-то предупредить солдат окончилась бы его собственной смертью. Или все-таки нет? Он обдумал этот вопрос и решил, что все-таки да. Эти люди вели себя крайне решительно. У него не оставалось сомнений, что их слова не расходятся с делом. Да и прав был Хауард – попади они в плен, их ожидала поистине незавидная участь. В руках Мухабарат – иракской службы безопасности – им пришлось бы испытать немыслимые муки и принять долгую страшную смерть. Майор сморщился от отвращения. Ничего, кроме презрения, он к методам Мухабарат не испытывал. Животные, гневно подумал он, развратные животные на службе у своего деспотичного хозяина.
