Совсем хмурый, Кируин изучил наложенную на изображение общую карту местности. Грунтовая дорога была лишь едва обозначена. Как он и предполагал, она вела из ниоткуда в никуда. Кируин медленно встал и подошел к столу Соренсена.
– Уолтер, у меня тут получаются какие-то странные вещи. Может быть, ребята из оперативного отдела в Лэнгли разъяснят нам, в чем тут дело. Вы не могли бы подойти и посмотреть?
Морж как раз заканчивал проверку доклада Кируина по оценке результатов бомбового удара.
– Одну минутку, сынок, дай мне с этим покончить. – Он открыл последнюю страницу и закивал головой, когда дошел до заключительных абзацев доклада, содержавших оценки и выводы.
Закончив читать, он поднял доклад и позвал младшего аналитика:
– Питер, все отлично. Отправляй с курьером в отдел наблюдения на сравнение результатов. Давай, живее! – Он обернулся к Кируину: – Отличная работа этот твой доклад. Очень тщательный. Будет интересно посмотреть, насколько он совпадет с визуальными отчетами. Так что ты там говорил насчет операций ЦРУ? Что там еще они затевают?
Вдвоем они направились к установке Кируина, и тот стал объяснять, что же произошло:
– Да все эта «нефтяная бадья» с пожаром. Был тут какой-то подозрительный душок, ну я и копнул поглубже.
– Знаешь, что мне в тебе нравится, Джон? – с улыбкой прервал его Морж. – В тебе есть дух соперничества. Ты органически не способен переносить поражения. Ты никогда не сдаешься, ни на каплю, ведь правда?
Кируин был вынужден согласиться. По натуре он был мягким и скромным человеком, но, тем не менее, ему были присущи такое упрямство и такая настойчивость, которые просто поражали людей, впервые с ним сталкивавшихся. Он никогда не сдавался до тех пор, пока не был уверен, что у него имеется тот или иной ответ на вопрос. Необъясненные данные откладывались в его голове на день, иногда на месяц в ожидании свежей информации, которая позволила бы ему взглянуть на старую головоломку под новым углом. Уолтер Соренсен знал это и неоднократно имел случай убедиться, насколько ценной для его отдела оказывалась настойчивость Кируина.
– Уолтер, просто у меня появилось какое-то беспокойство, вот и все. Смотрите. – Кируин пробежался по данным и вывел на экран самое позднее из трех изображений вместе с наложенной картой района. – Вот он пожар, так? Это изображение получено во время прохода KH-12, меньше чем через пятнадцать минут после начала пожара. Согласно данным вспомогательной системы, начался он ровно в десять часов вечера по иракскому времени. Склад горюче-смазочных материалов возле вот этой маленькой иракской погранзаставы. Двадцать-тридцать бочек с бензином, керосином и, возможно, чуть-чуть лигроина. Ничего необычного, за исключением времени возгорания – ровнехонько 22.00. Слишком красивая цифра, чтобы оказаться случайной. А теперь вот – пара предыдущих картинок со спутников KH-11. – Кируин вывел на экран два более ранних изображения и запустил программу сравнения. – Один был там в 8.13 вечера, другой – в 9.48. Теперь не обращайте внимания на пожар, а посмотрите вот на эти три пары скоплений элементов изображения.
На экране постепенно проявились три группы точек.
– Парочка автомашин?
– Верно. По моим соображениям – два полноприводных автомобиля повышенной проходимости. Но обратите внимание на время. За сто минут до начала пожара они находились вот здесь, наверху, ярдах в пятистах от заставы. – Кируин указал на скопление точек возле верхнего края экрана. – За двенадцать минут до пожара они были уже ярдах в двухстах от зданий. Затем, через тринадцать минут после начала пожара, они пересекли границу и были уже вот здесь, внизу. Теперь взгляните сюда. – Кируин выложил бумаги со спектральным анализом теней, отбрасываемых рельефом в свете автомобильных фар. – Расплывчато, не очень убедительно, но я-то готов держать пари, что они пользуются инфракрасными прожекторами, а не обычными фарами. Ну и о чем это может говорить?
– Если ты прав, это говорит о какой-то тайне, – ответил Соренсен. – Если, – добавил он с нажимом и посмотрел на результаты спектрального анализа. Про себя он согласился – инфракрасные источники света, вне всяких сомнений. – Ну и какова же твоя версия?
