Откровенно говоря, было не очень понятно, на каком именно магическом принципе работает этот генератор случайностей, но пищеварительный цикл земноводного он демонстрировал наглядно. Благодаря тому особенно, что кусок змеиного тела в нижней его части ровно на семь диаметров перевариваемых шариков представлял собой отрытый жёлоб, и непрерывное движение чёрно-белого потока на этом участке можно было наблюдать воочию. Тем не менее, эта конструкция, разумеется, не являлась учебным пособием из кабинета биологии, но представляла некий вид логической машины из ряда тех, которые, по мнению Великого Неизвестного, в качестве инструмента философских исследований являются нелепостью, но вполне годятся в качестве инструмента поэтического творчества. И судя по всему, ещё и в качестве инструмента магических экзерсисов. Будь иначе, чего ради бы Подсказчик её тогда притащил.
Пока я рассматривал во всех подробностях это чудо чудное, колдун деловито пододвинув к столику стул, уселся на него плотно и вытащил из левого кармана халата блокнот, карандаш и медицинскую пробирку, наполовину заполненную бурой жидкостью. Нетрудно было долгаться, что это кровь оборотня. С артефактами у только что обращённого, разумеется, не густо, напрямую Силу перекачивать у него Подсказчик поостерёгся, вот и взял плату кровью.
Блокнот и карандаш Подсказчик положил на край стола, а пробирку сразу раскупорил и, прошептав с закрытыми глазами слова заклятья, экономно напоил змею – и раз, и два, и три – тремя каплями крови. Вставил аккуратно резиновую затычку на место и спрятал пробирку в карман.
Внешне ничего после этого не изменилось, шарики как бежали, звонко постукивая, по кругу, так и продолжали бежать, но даже и сомневаться не стоило, что свободный их бег, получив мощное внешнее воздействие, теперь перестал быть свободным.
– Жди, это недолго, – не поворачивая головы, бросил мне Подсказчик и тут же принялся фиксировать в блокноте чередование чёрного и белого. Насколько я понимал, дешифровка по мудреному алгоритму этого чередования и должна была дать нужную информацию о местонахождении оборотня.
Вопреки обещанию, "недолго" затянулась надолго. А может, у нас с Подсказчиком просто разные представления о том, что есть "долго" и "недолго". Предполагал, что уложится в пять минут, ну семь, на худой конец – десять, но прошло и пять, и семь, и десять, а он всё строчил и строчил. От вынужденного безделья я начал маяться. Посидел-посидел, не выдержал, встал. Прошёлся туда-сюда по комнате, взял из шкафа увесистую книгу, открыл на том месте, где открылась, прочитал текст старинного заговора подчинения женщины и, по привычке запоминать всё прочитанное, повторил его про себя: "Bestarbeto corrumpit viscea ejus mulierisу". Повторив ещё раз, закрыл книгу и вернул её на полку. Опять походил. Затем почувствовал, что хочу есть, причём зверски. Попытался вспомнить, когда последний раз нормально ел, получилось, что давно. Терпеть голодную тошноту не стал, прошмыгнул на кухню, отрыл в холодильнике кастрюльку с котлетами и, глядя в окно на купол церкви, где когда-то венчался белый Адмирал, слопал штук шесть-восемь за милую душу. Запил это дело заваркой прямо из пузатого чайничка и вернулся в гостиную. Подсказчик по-прежнему корпел. Глянув на часы, я подошёл к нему и тихо, стараясь не расстроить процесс, поинтересовался:
– Долго ещё будет Алекс Юстасу тук-тук?
– Не знаю, – ответил колдун, не прекращая выстраивать нули и крестики в аккуратные столбики. – Может, полчаса, может, час, а, может, и больше. Заранее не скажешь. Дискретные инферналии мной ещё, честно говоря, недостаточно изучены.
– Понятно, – невесело протянул я, вытащил визитку и положил её на стол. – Тогда так. Закончишь, позвони. Только не пытайся обмануть. Обманешь, I'll be back, и тогда точно копец. За дверь не беспокойся, зачиню.
Прежде чем пойти, предусмотрительно – не фиг, не фиг кровным разбрасываться – выгреб свою монетку из его кармана, сунул в свой и тогда только двинул на выход.
Уже из машины позвонил сначала в офис (там всё было спокойно и без перемен), а потом – на мобильный Афанасию Воронцову. Этот вампир, который в отличие от диких убеждён, что порядочная нежить может то, что должна, а не должна то, что может, достиг высочайшей степени самоконтроля, служит в Следственном комитете и всегда готов придти мне на помощь.
