Сейчас! Она выпрыгнула из светового прямоугольника в кажущуюся еще более плотной мглу, припала на колено, и наманикюренные острые ноготки заскребли плотную снежную корку на тротуаре. Несколько сухих, точно искусственных, снежинок остались у нее на ладони. Марина пружинисто распрямилась и, вытянув губы трубочкой, длинно подула:
– Фью-у-у-х!
Закрученный штопором вихрь колючей поземки сорвался с ее ладони, словно там было не несколько пересушенных морозом снежинок, а все снежные запасы нынешней зимы. Развернулся в косматое белое полотнище и понесся вдоль улочки, перекрывая ее от стены к стене.
Сквозь плотное мельтешение снежинок на Марину глянули черные провалы глаз. Липнущий снег прорисовал нос и… раззявленную в беззвучном крике дыру рта! Проступили широкие плечи, грудь… Фигура рванулась, выдираясь из белой пелены, и прямо к Марине метнулся очерченный снегом призрак. В руке у него блеснула полоса стали, широкая, как кухонный нож!
– Ха! – крикнула беловолосая ведьма, с силой ударяя каблуком в землю. Вызванный ею снежный вихрь мгновенно сгустился – и тяжеленным сугробом обрушился на голову преследователя, погребая его под собой.
Бух! Это походило на взрывное устройство, сработавшее под грудой подушек. Снежный пух разметало во все стороны, а из середины раскуроченного сугроба с ревом поднялось нечто громадное, жуткое, вроде вставшего на дыбы белого медведя. И широкое, с ладонь, лезвие по-прежнему отблескивало в неверном свете.
Марина с испуганным писком кинулась прочь. И остановилась. Спокойно, только спокойно. Она аккуратно выровняла дыхание – глаза начали медленно разгораться зеленью. Ее не увидят. Она так хочет, и так будет – ее никто не видит, она исчезла, проулок совсем-совсем, ну абсолютно пуст. Нету тут никого, ясно тебе, тварь! Ступая совершенно беззвучно, Марина скользнула за спину чудовищу и принялась обходить его по широкой дуге… Оно круто повернулось следом. Плотно облепленное снегом лицо, точно гладкая, без единого отверстия, маска, слепо уставилось на девчонку – а кончик ножа смотрел точно ей в грудь. Марина судорожно вздохнула и вжалась спиной в стену. Вот теперь ей стало страшно.
– Котику-котику, котик биленький…
Марина не сразу поняла, откуда доносится жуткий, задушенный шепот – снеговая маска по-прежнему оставалась гладкой и неподвижной. Казалось, шепот шел со всех сторон, отталкивался от выщербленных стен, сочился из поскрипывающих на морозе изломанных голых ветвей, холодным туманом стлался у ног…
– Котик биленький, не лизь на колоду…
Гладкая маска вдруг нависла над ней – облепленное снегом существо сделало длинный скользящий шаг, оказавшись совсем рядом с Мариной.
– Бо поранишь лапку…
Нож сверкнул льдистым прочерком… Марина хрипло заорала и кубарем выкатилась из щели между тварью и стеной. Тяжело дыша, она сидела на обледенелой грунтовке. Руку жгло. Она поднесла к глазам дрожащие пальцы. На располосовавшем тыльную сторону ладони длинном порезе медленно, одна за другой набухали кажущиеся черными кровавые капли.
– Поранишь лапку, буде болиты…
Медленно и плавно, как в замедленной съемке, чудовище повернулось к девочке. Марина резко тряхнула пораненной рукой – капли крови оставили на снежной наледи черные пятна. Начали расползаться, все шире и шире, послышался запах гари – пятна вспыхнули, огненной цепочкой отделяя преследователя от жертвы.
Все тем же плавным скользящим шагом, точно в японских мультиках, тварь просочилась сквозь пламя – облепивший ее снег даже не зашипел. Лезвие ножа больше не сверкало – оно было покрыто кровью!
– Помогите! – сдавленно крикнула Марина и уже громко, во весь голос завизжала. – Помогите! Убивают!
Окрестные дома оставались все такими же тихими – светятся окна, из распахнутой форточки вьется сигаретный дымок, слышатся обрывки неспешного разговора и звяканье посуды.
– Буде болиты, та нема кому жалиты… – издевательски прошелестел шепот.
Острие ножа колючей звездой сверкнуло у самых глаз.
– А-а! – Марина перевернулась на четвереньки, поползла, раздирая колготки, вскочила и кинулась бежать, не разбирая дороги. Мерзлая грунтовка трещала под ногами, каблуки подламывались…
