Вилфред быстро перебрал в памяти своих "новейших" мух - их была целая туча, но они были маленькие, спокойные, не трепыхались и не жужжали. Спокойные - это верно, но Роберт прав: никуда от них не денешься... И своим прежним и нынешним слухом он услышал бас Роберта.
- Однажды, когда я был мальчишкой, я участвовал в парусных гонках в Тёнсберге. Соревновались маленькие лодки - шлюпки и прочие в этом роде. И вот одна лодка перевернулась, в тот день засвежело, не так уж сильно, вроде как вчера вечером. Случилось это немного впереди нас, и мы еще толком ничего не разглядели, как троих ребят, что были в той шлюпке, подобрал один из катеров со зрителями. Но вот подходим мы к тому самому месту, и тут парень, которого звали Юнас, и я, глядим, что-то виднеется в море, впрочем, я не был уверен, что виднеется, да и Юнас тоже, он ничего не сказал, я промолчал тоже, но на какую-то секунду нам показалось, будто в море плывет человек, я его видел отчетливо, а может, и не отчетливо, не знаю, может, и вовсе не видел, да и ни Юнас, ни я ничего не сказали, я как раз закреплял шкот после поворота, это было почти у финиша, самая захватывающая минута - мы шли вторыми в нашем классе лодок...
Роберт умолк. Вилфред заметил это не сразу. И не потому, что он не слушал, но в глубине души его больше поразило то, что у Роберта было детство, и, может быть, счастливое детство, с морем и солнцем, в Тёнсберге, и что он рассказывает об этом в первый раз.
- Ну и...
- Мы поплыли дальше.
- Как поплыли дальше?
- Мы были у самого финиша. Ведь это гонки, нервы напряжены, мы мечтали победить, ты что, не слышишь, что я говорю? Мы мечтали победить.
Роберт повысил голос в запальчивости, столь же ему не свойственной, как и вся история, которую он внезапно воскресил своим рассказом.
- Ол райт, вы поплыли дальше. Но ты же сказал, будто не был уверен, что вы видели того парня.
- Вот именно, это я и говорю. Может, мы его не видели. Во всяком случае, Юнас не сказал ни слова. Он тоже был чем-то занят. А тот, кто сидел на руле, - это он был владельцем шлюпки, - тот уж никак видеть не мог. Мы выиграли заплыв - обошли других на два корпуса. Здорово это было. Первая регата в моей жизни. И тут оказалось, что один парнишка с той лодки утонул.
- И тут на полоске появилась муха?
Роберт с досадой выпрямился.
- В том-то и дело, что нет, черт возьми. Никакой мухи - в ту пору никакой. Само собой, мы все были потрясены - мы немного знали парнишку, он был из Слагена. Но мы же не знали, видели мы его или нет. Об этом ходило много толков - как это, мол, участник парусных гонок может погибнуть на глазах у соперников, и прочее в этом роде, и газеты об этом писали. Юнас ничего не говорил, я тоже - по правде сказать, я и не верил, что вообще-то видел парня, но потом подоспело вручение призов, это было уже в начале осени, и тут председатель клуба произнес речь о том, что случилось, и сказал - впрочем, это и в газетах было напечатано,- что совершенно ясно: никто его не видел, потому что среди моряков есть неписаный закон: когда речь идет о человеческой жизни, все остальное - время ли, деньги ли - не имеет никакого значения, и он уверен, в его клубе нет никого, кому не было бы ясно как день, что спасение человеческой жизни важнее любой победы в состязании, ну и прочее в этом роде...
Теперь Вилфред почувствовал, как серьезно говорит Роберт, и сам сказал тоже серьезно, чтобы и в самом деле помочь другу:
- И вот тут-то и появилась муха?
- Именно. Не знаю, как было у Юнаса. Мы с ним не говорили об этом, ни разу не говорили, мы каждый день виделись в школе и потом часто встречались в жизни, но ни разу об этом не упоминали. И никогда с тех пор не дружили. У нас, по сути, было мало общего. Общее было одно - муха...
Он посидел, помолчал и вдруг добавил: - Между прочим, Юнас - это тот самый адвокат Дамм, который сейчас сидит в тюрьме.
Вилфред со стоном приподнял голову, измученный попыткой сосредоточиться, - слова шелестели в строгом порядке, в назойливой последовательности. Но потом - что было потом, после слов насчет Дамма, который сидит в тюрьме?.. Может, поэтому Роберт и навещал его так часто. У них была общая тайна, они зависели друг от друга...
