— А почему здесь нет окон? — вскоре спросила Джоанна.
— Потому что лучше не видеть то, что снаружи, — ответил я. — Дорога на Темную Сторону пролегает через странные, малоприятные места. Опасные и жуткие. При взгляде на некоторые из них можно ослепнуть или лишиться рассудка. Так, во всяком случае, говорят. Сам я никогда не испытывал желания проверить это на практике.
— А как же машинист? Разве ему не приходится смотреть, куда он едет?
— Сомневаюсь, что там вообще есть машинист, — подумав, ответил я. — По-моему, никто никогда в глаза не видел никакого машиниста. Думаю, эти поезда ездят так давно, что вполне могут проделать весь путь самостоятельно.
— Вы хотите сказать, нашим поездом никто не управляет?
— Ну, может, так даже лучше. Возможности людей более ограниченны, чем возможности машин. — Я улыбнулся при виде ее ошарашенного лица. — Уже жалеете, что сюда явились?
— Нет.
— Ничего, скоро пожалеете.
Не успел я это сказать, как снаружи что-то врезалось в вагон прямо напротив места, где мы сидели. Русского сбросило на пол; он встал, аккуратно подобрал свою газету и пересел на другое место. Толстая металлическая стена прогибалась, вдавливаясь внутрь, медленно поддаваясь натиску снаружи. Девушка-панк даже не подняла головы от Библии, правда, теперь она читала уже вслух. Вмятина в стене увеличивалась, потом появилась еще одна, и вскоре уже целый отсек был смят под напором невиданной силы.
Джоанна осела на сиденье.
— Не волнуйтесь, — успокоил я. — Оно не сможет сюда забраться. Поезд хорошо защищен.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми, но не слишком безумными глазами. То был шок от столкновения с чем-то совершенно невиданным; мне уже приходилось встречаться с такой реакцией.
— Защищен? — с трудом выдавила она.
— Старые договоры, соглашения… Можете поверить мне на слово. Вряд ли вы захотите услышать подробности, особенно если недавно ели.
Снаружи кто-то взревел с безысходной яростью. Рев был абсолютно нечеловеческим; постепенно он начал стихать, а поезд мчался все дальше и дальше. Металлическая стена медленно выпрямлялась, вмятины на ней исчезали одна за другой.
Но вскоре некое существо или несколько существ пробежали по стене вагона на крышу. Шаги были легкими, семенящими, словно вверх спешило множество насекомых. Лампы в вагоне мигнули, теперь, похоже, взад и вперед по крыше носилась целая стая. Сверху раздались голоса, пронзительные, высокие, сливающиеся друг с другом — казалось, один и тот же голос рассыпается на много отголосков. В гласных слышалось металлическое звяканье, от которого у меня по спине невольно пополз холодок. Хрупкие сестрицы из Улья снова рыскали в поисках добычи.
— Выходите, выходите, кто бы вы ни были, — потребовали голоса, слившись в единый хор. — Или впустите нас, впустите, мы будем играть с вами до тех пор, пока у вас хватит сил. Мы хотим погрузить свои липкие пальцы в ваши гены, хотим вырезать вашу матку живыми скальпелями…
— Пускай они заткнутся! — бросила Джоанна. — Что за отвратительные голоса! Мне как будто царапают мозги, пытаясь пробраться внутрь.
Я посмотрел на русского и на девушку-панка, но они не обращали на происходящее никакого внимания. Тогда я поднял глаза на потолок.
— Уходите, оставьте нас в покое! — решительно приказал я. — Вы не можете ничего получить по условиям Договора и жертвоприношения.
— Кто смеет так разговаривать с нами? — вопросили голоса, звучащие как один, почти неслышные за топотом когтистых лапок по металлической крыше.
— Джон Тейлор, — твердо заявил я. — Не вынуждайте меня подниматься к вам.
Наступила долгая тишина. Существа не только замолчали, но и застыли на месте, пока наконец хор нечеловеческих голосов не возгласил:
— Тогда прощай, милый принц, и не забывай нас, когда вернешься в свое королевство.
Быстрый топот лапок — и все смолкло, теперь поезд катил в тишине. Русский и девушка-панк посмотрели на меня, но тут же отвели глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом. Джоанна тоже воззрилась на меня — в упор, хотя ее голос дрожал:
— Они тебя знают. Что они имели в виду?
— Ведать не ведаю. И никогда этого не знал, в чем вся и загвоздка. На Темной Стороне слишком много тайн, и волей-неволей я являюсь одной из них.
