Он услышал, как донесение было передано, но, впрочем, это еще не означало, что оно будет принято. На переднем экране разрасталось изображение "Эклипса" зоров. Он выходил на дистанцию огня прямой наводкой.
- Носовым батареям приготовиться к залпу. Пэм, мы должны разобраться с их полем.
- Я пытаюсь, кэп, - сказала она, по-прежнему не отрываясь от приборов.
Батареи "Ланкастера" стреляли с присущей им точностью. Защитное поле противника засветилось оранжевым, а потом и желтым сиянием. "Энсон" определенно пытался выйти из боя, но его силовая установка для полетов в обычном космосе была повреждена и не слушалась сигналов.
Противник "Ланкастера", хотя и начал ощущать на себе эффект произведенных атак, не выбросил ни одного эрга энергии в направлении атакующих. Он продолжал вести огонь по "Энсону", защитные поля которого расцвечивались темно-фиолетовыми разводами.
- Он сейчас взорвется, - сказал Чан приглушенным голосом.
- Связь, запросите "Энсон", прикажите им уходить. "Ланкастер" прикроет их огнем. Рулевой, держитесь вплотную к "Энсону".
- Уже поздно, - прервал его Чан.
... И тут неожиданно носовой экран стал белым, потом ярко-голубым и фиолетовым, а затем вообще на несколько секунд погас.
- Капитан, начинаем маневр уклонения, - доложил штурман.
- Выполняйте, - подтвердил Сергей.
На экране вновь появилось изображение - два "Эклипса", начавших отдаляться от разрастающегося шара из разогретого до голубого свечения газа, который за несколько секунд до этого был "Энсоном". Теперь это были просто обломки, последствия боя.
Чтобы снизить скорость по мере приближения к месту боя, на "Ланкастере" перешли на реверсивный режим. Поглотители инерции работали на пределе. Кроме того, погасив скорость, ее можно восстановить опять же с большими затратами энергии, а большая ее часть была переброшена для обеспечения других систем. Поэтому, пока останки "Эн-сона" рассыпались в космосе, "Ланкастер" попросту кружил вокруг них, а после того как Сергей заметил присутствие
"Одессы", он кивком головы подтвердил намерение своего штурмана преследовать корабли противника.
Корабли зоров класса "Эклипс" были отнюдь не последним словом космической техники и могли вести бой, практически не продвигаясь вперед. Во время боя они дрейфовали, сохраняя свое положение благодаря системе позиционного контроля. Пустившись в погоню за ними, Сергей знал, что "Ланкастер" сможет уничтожить их до того, как они оторвутся на безопасное расстояние, и что они тоже знают это. "Энсон", корабль более современный, чем "Ланкастер", был бы тоже недосягаем для зоров, если бы не был поврежден.
Зоры, которые расправились с ним, выполнили свою миссию и теперь просто ждали своей смерти.
- Ублюдки! - тихо выругался Сергей. Когда "Ланкастер" приблизился, обломки из резко остывшего огненного облака стали падать по траектории движения погибшего корабля, теряя свою кинетическую энергию и словно бы понимая, что теперь им уже некуда спешить.
Время: 8 часов 6 минут
1 февраля 2311 года
20.36 стандартного времени
Это был день брифингов на орбитальной базе, за которыми последовал прием в губернаторском поместье и ужин в Офицерском клубе Планетарного Пергама - пышном, отделанном деревянными панелями зале, построенном лет двадцать тому назад.
Сейчас Пергам был почти тыловой базой, не имеющей большого стратегического значения. Впрочем, здесь по-прежнему размещался Пограничный флот, основная часть которого находилась на маневрах. В тот вечер зал Офицерского клуба был отнюдь не переполнен, эхо застольных разговоров гулко отдавалось от стен. Вне этих стен люди чувствовали себя привольнее, поэтому группы офицеров переместились в игорные комнаты, вышли на свежий воздух или, подобно Сергею, поднялись на крышу, в сад, поближе к звездному небу.
Любители полюбоваться звездами не докучали друг другу. Не смешиваясь с огнями столичного города и космической базы, звезды сияли чисто и ярко, словно убранство какого-то странного фантастического наряда, хотя в чем-то непостижимо знакомого. Стоя здесь и глядя на звезды, Сергей ощущал, что мир, в котором он сейчас находился, был для него слишком тесен: сам он принадлежал тому, "верхнему", миру, где остался его корабль со всеми знакомыми устройствами и приспособлениями, которые окружали его уже на протяжении почти четверти века. А здесь, внизу, он чувствовал себя скованным и зависимым, даже трудно сказать - почему.
