Девушка заслужила счастья.
Если она все еще жива.
Кейн резко вдохнул. Лучше ей быть живой, или он… он… Он ударил по зеркалу, разрушая стекло. Звук бьющегося стекла заполнил небольшое пространство комнаты. Несколько кусков впились в его ноги, порезав бедра. Подарок Бедствия, Кейн был уверен. Скрипнув зубами, он вытащил осколки.
Как только он поможет девушке, сосредоточится на убийстве демона. Он не сдастся, пока не добьется успеха. Кейн не мог так больше жить, и не хотел, чтобы его друзья тоже так жили. Он являлся слишком большой опасностью для окружающих, а здесь находилось много невинных людей.
Он уйдет сегодня, решил Кейн, и никогда не вернется.
Горе свалилось на его плечи, большим грузом. Он не мог рассказать друзьям о своем решении. Они не поймут. Они попытаются уговорить его выбрать другой путь. Они могут даже замкнуть его для "его же блага".
Однажды они так уже сделали.
Он не станет убегать, но и не хотел признаваться. Он скажет свое "до свидания" так, словно собирается вернуться после спасения своей избавительницы. Только он будет знать что это. Конец. Сжав челюсти, Кейн навешал оружия по всему телу. Несколько ножей, два Сига и немного зажимов. Он надел черную футболку и камуфляжные штаны, а в довершение натянул любимую пару военных ботинок. Кейн вышел из ванной, стекло хрустело под ногами, и разум наполнился злым смехом.
Глупый демон.
Пока Кейн отсутствовал, его друзья перебрались в крепость в Сфере крови и Теней, царстве, скрытом в полости между землей и нижним уровнем небес. Он зашагал через холл, разглядывая стены увешанные картинами красивой светловолосой женщины в разных нарядах и позах.
Вот она отдыхает на диване оббитым бархатом, стоит в розовом саду, танцует на столе. Посылает воздушный поцелуй. Подмигивает.
Ее звали Виола, и она была второстепенной богиней или чем-то подобным, а так же хранителем демона Нарциссизма. Кейн не мог не сравнивать ее со спермой: у нее был, примерно один из трех миллионов шансов превратится в человеческое существо с реально существующими эмоциями. Девушка раздражала его до белого каления.
Он спустился по лестнице, потом в следующий коридор, на этот раз захламлённый нелепыми портретами воинов, одетых в ленты и кружева и улыбки… и ничего больше. Их нарисовал мертвец, если Кейн когда-нибудь встретит парня, которого наняла Анья богиня Анархии и женщина Люциена? Да, и конечно без разрешения.
Наконец, Кейн достиг места назначения. Спальня Мэддокса и Эшлин. Первый шаг в Турне прощаний.
Мэддокс – хранитель демона Насилия. Эшлин стала новоиспеченной матерью, родившей воину близнецов. Долгое время, Кейн молчаливо смотрел на Эшлин. Она была чувственно красивой с медового цвета волосами и кожей, и раскачивалась в кресле-качалке, напевая комочку радости, который нежно сжимала в руках.
Рядом с ней, Мэддокс сидел во втором кресле. Он был грубым мужчиной с темными волосами и фиалковыми глазами, и наблюдение за тем, как он целует тонкие пальчики, обернувшиеся вокруг его мизинца, что-то сделало с внутренностями Кейна.
Закрутило и связало их, пока он не почувствовал тот самый укол боли, который вызывала его остроухая спасительница.
Что это было?
Уильям Вечно Похотливый… также известный под именем Растопитель Трусиков, подумал Кейн, закатив глаза,… сидел на краю королевских размеров кровати, розовое одеяло скомкалось вокруг его закаленного в боях тела. Каким-то образом, женское одеяло не умаляло дикость его необузданной силы. Он не был одержим демоном. В точности, никто не знал, кем он был. А лишь известно, что парень отличался редким вспыльчивым характером и хвастовством, больше, чем у любого с кем раньше сталкивался Кейн. Уильям улыбался, убивая своих врагов – и смеялся, когда бил своих друзей.
– Когда наступит моя очередь? – скулил Уильям. – Я хочу подержать свои драгоценности. Драгоценности? Не имеет значения. Я хочу!
Ладно. Это что-то новое.
– Они не твои, – рявкнул Мэддокс, стараясь говорить шепотом ради блага детей.
– В каком-то смысле мои. Я достал их, – уточнил Уильям.
– Я зачал их.
– Вот невидаль. Большинство парней могут такое сделать. Но не многие знают – как разрезать женщину от бедра до бедра и вытащить из нее маленьких созданий… о-о, не обращайте внимания, – сказал Уильям, когда от Мэддокса последовало свирепое рычание.
